каком ключе ты говоришь? Где он?
— Вот.
Тенгри показал рукой на кощея.
— Он вместил в себя порождения другого мира. Теперь они станут нашими проводниками.
Сердце у меня ушло в пятки.
Это проклятый Тенгри специально всё подстроил!
Он выпустил кощея и натравил его на меня. А когда со мной ничего не вышло — подсказал ему украсть у меня Глашку!
Этот древний бог знал, что я не отступлю, и буду искать способ её спасти! Знал, что я поддамся на уговоры демонов и вытащу их из темницы!
Я зарычал от злости, схватил с травы свой меч и бросился на древнего хитрого бога!
Хотел броситься!
Но сзади меня схватили за плечи. Я оглянулся, пытаясь вырваться — меня крепко держали за руки Сытин и Божен.
— Успокойся, Немой-хан! — сказал Тенгри. — Я не заберу её.
Он сунул руку в карман и тут же вытащил её обратно. Раскрыл ладонь. На ладони лежал маленький слиток из жёлтого металла с красноватым отливом.
— Первородное золото, — усмехнулся Тенгри и протянул ладонь кощею.
— Иди сюда!
Я увидел, как меняется лицо Глашки. Оно словно подёрнулось тёмной пеленой, дрогнуло и поплыло. Черное марево, отдалённо напоминающее фигуру человека, выходило из Глашки.
Вот чёрная фигура совсем отделилась от неё и повисла, не касаясь земли. Глашка начала падать, но Тенгри мягко подхватил её.
— Держи её, Немой! — позвал он.
Я почувствовал, что руки друзей отпустили меня, и рванулся к Глашке. Принял на руки её теплое тело. Прижался щекой к губам и ощутил дыхание.
Жива!
— Прости, Немой! — сказал Тенгри. — Другого выхода у нас не было. Только умирать в забвении. А умирать тяжело даже богам.
Он поднёс ладонь ко рту и проглотил жёлтый металлический слиток.
Тёмная фигура колыхнулась и стала впитываться в тело древнего бога.
Глаза Тенгри сверкнули красноватым блеском и снова стали серыми. Он насмешливо прищурился.
— Мне, Немой, даже отблагодарить тебя нечем. Вот такой вот я нищий бог!
— Да ладно, — с трудом ответил я. — Сочтёмся ещё.
Я по-прежнему держал Глашку на руках.
Кто-то дёрнул меня за рукав.
Я обернулся и увидел Божена.
— Как она, Немой? — озабоченно спросил святоша.
— Дышит, — ответил я.
— Давай отнесём её к костру, предложил Божен. — Я посмотрю, что можно сделать.
— С ней всё будет хорошо, — улыбнулся Тенгри. — Не беспокойся! Уж это я должен для вас сделать.
— Спасибо! — кивнул я.
Тенгри подошёл к крылатому трёхголовому чудовищу. Княжич Михаил спрыгнул на землю, освобождая место для бога. Ягу княжич всё так же держал за руку.
— Ты с нами? — спросил Ягу Тенгри.
Яга опустила голову.
Тенгри оценивающе взглянул на княжича, но ничего ему не сказал. Вместо этого бог снова обратился к Яге.
— Благодаря тебе, мы выжили после поражения. Думаю, будет правильно, если ты сама выберешь — уходить с нами, или остаться здесь. Но даже если останешься — жизнь твоя будет такой же долгой, как если бы ты по-прежнему служила нам. На это моего могущества хватит.
— Спасибо! — еле слышно отозвалась Яга.
— А чтобы дар не стал для тебя проклятьем, — добавил Тенгри, — ты сможешь делиться им с теми, кого выберешь сама.
Яга вскинула голову, глаза её сверкнули. Она опёрлась на руку княжича и сошла со спины дракона.
Тенгри уселся на её место.
— Прощайте! — весело крикнул он нам и взмахнул рукой.
Старик в белом балахоне не пошевелился. Он даже глаз не открыл. Медитировал, наверное, бля!
Хорошо быть богом — по большому счёту, тебя вообще ничего не ипёт!
Трёхголовый дракон выдохнул струйки огня, взмахнул перепончатыми крыльями и легко взмыл в небо.
Золотистая точка нырнула в угольно-чёрный разрыв и пропала из вида.
А разрыв сам собой затянулся серыми облаками.
Перун проводил взглядом улетающих старых богов. Расправил плечи и довольно крякнул.
— Немой! — весело сказал он. — Я говорил, чтобы вы меня больше не дёргали? Обещал испепелить на хер?
Я пожал плечами.
Мне уже было всё равно.
— Ну, обещал.
— Забудь, — коротко хохотнул Перун. — За такую помощь — дёргай, сколько хочешь!
Он перевёл взгляд на лицо Глашки.
— Это ведь ты её спас, Немой. Если бы не ты — испепелил бы я кощея вместе с демонами. И не видать Тенгри другого мира. Думаешь, моему мечу так легко противостоять? Тут нужно кое-что посильнее силы.
То же самое мне говорил и Тенгри. И старик в белом балахоне. И ещё кто-то... не помню.
— Что? — спросил я, чувствуя себя круглым дураком.
— Любовь, — ухмыльнулся Перун.
Он, наконец, выпустил из рук свою шаровую молнию.
Молния повисла в воздухе, расширилась и превратилась в портал с горящими краями.
Перун влез в него, высунул голову и добавил:
— Вы, как я погляжу, и сами не херово справляетесь. Но если что — зови, не стесняйся! И это...
Бог почесал широкой пятернёй в затылке.
— Вина мне пришли бочонок. Того, болотного. А то все вокруг пьют, а я что же?
Портал закрылся с оглушительным хлопком.
Я увидел, как дрогнули Глашкины ресницы.
Она открыла глаза.
— Немой! — прошептала Глашка и улыбнулась. — Где я? Холодно...
— Сейчас!
Я бегом поднёс её к костру, осторожно опустил на одеяло.
— Глаш... Ты помнишь что-нибудь?
— Нет.
Она испуганно посмотрела на меня.
— Я заснула, да? Мне что-то снилось, но я ничего не помню.
Я погладил её по голове.
— Да, просто заснула. А теперь уже всё в порядке.
Яга с княжичем подошли к костру.
Яга улыбнулась Глашке.
— Привет! Будем дружить?
Глашка взглянула на меня.
Я кивнул.
— Это Яга. Знакомая княжича Михаила.
Княжич гордо вскинул голову.
В коротком взгляде Яги промелькнула благодарность.
— Ты снова похож на себя, Немой! — сказал Мыш.
Он, как ни в чём ни бывало, сидел возле костра, протянув лапы к огню. Грелся, бля!
— Мыш! — заорал я. — Откуда ты взялся?! Вы же с князем...
Тут я вспомнил про княжича и прикусил язык.
— Знаешь, — задумчиво продолжил Мыш, — мне кажется, возврат к прежнему состоянию не пошёл тебе на пользу. Ты кричишь, словно рыночный торговец.
Мыш отряхнул бока и повернулся к огню жопой.
— Я думаю, что путь духовного развития должен быть постепенным и неторопливым. Только тогда в нём будет прок.
— Мыш!
Я уже не орал, а шипел, бросая на философа грозные взгляды.
— Как ты здесь оказался?
Мыш пожал плечами.
— Вынырнул из реки. Увидел, что вы договариваетесь с богами, и пошёл к огню, чтобы обсушиться. Поскольку предотвратить гибель мира не в моих силах, я решил хотя бы избежать смерти от простуды. Каждый должен делать то, что может.
Бля!
Ненавижу философию!
— Немой! — хмурясь, спросил меня княжич. — А где отец?
Я беспомощно оглянулся на Сытина.
Сытин ехидно улыбнулся, быстрым шагом подошёл к реке и хлопнул по воде ладонью.
Послышался громкий всплеск. Из воды показалась огромная
