будто услышав песню старого жреца. Ночь близилась к завершению.
— Я знаю, что не родной ему, но люблю его всяко не меньше. Пусть он будет жив и здоров. Пусть сердце бьется также резво, как и в тот день, когда я нашел его в лесном пожаре. Он твой сын, и будет им до конца. Не дай ему сгинуть, Сварожич. Прошу, не дай.
* * *
Здоровенный склон безымянной горы, которая карябала своей верхушкой местную небесную твердь был усеян густым мхом. Всюду виднелись толстые ели, которые, будто случайно упавшие копья, воткнулись в землю, под разными углами. Ободранные внизу, с чернеющими и гниющими стволами, но сверху все еще зеленеющие редкой хвоей. Голая поляна, местами изрытая ямами, утыкана пережженными костями и бывшими идолами, разбитыми ныне в щепу. Невыносимый смрад, витающий в воздухе, делал эти места совершенно непригодными для какой-либо жизни.
Мертвую тишину нарушали отзвуки журчащей воды, где-то в незримых далях, но, кроме этого, слышалось нечто страшное. Звук этот, похожий на свист, раздавался волнами, раз в одну-две лучины, сотрясая землю и заставляя и без того полумертвые растения, сжиматься в первобытном ужасе. Заканчиваясь, свист уходил куда-то вдаль, растворяясь в журчании воды, но эхо его долго отражалось от поверхности гор, охватывая все больше территорий.
— Проснись!
Звонкий хлопок отразился от склона, звуча громче, чем он был на самом деле.
— Хватит спать, ты! Увалень! Я потеряла всякую надежду, а теперь мы оказались невесть, где, живые, а ты смеешь нагло дрыхнуть, прямо перед лицом этой Валькирии? А этот свист тебя не смущает? Как ты можешь?
Очередной удар прозвучал в воздухе, а ему вторило эхо.
— Ой, да отстань, в кои-то веке могу поспать нормально. Никуда не нужно. Умер я, понимаешь? Все! Голову мне отрубили. Никаких больше путешествий.
Парень в измаранном кафтане лежал прямо на безжизненной земле. Под головой у него находился наспех собранный мох и бездонная сумка. Рядом сидела девочка, в бело-изумрудных одеждах. Ее розовые волосы отражали тусклое небесное сияние, а оно, в свою очередь, заставляло поблескивать серебряную заколку в виде крыла. В этом сумраке сложно разглядеть что-то без слабых отблесков неба.
Она крепко сжала его рукав в подрагивающие кулачки. Дыхание участилось, а стук сердца был отчетливо слышен в наступившей на короткое мгновение тишине. Даже здешние ледяные ветра на миг умолкли.
— За все семьсот двадцать три года, до встречи с тобой, я боялась смерти лишь однажды, когда увидела тело наставника Хеда. Ты заставил меня почувствовать этот страх снова. Когда меня коснулся Венец Пожирающих Бурь, я не отступила, потому что не боялась умирать, но в этот раз мне было по-настоящему страшно.
Рандгрид тяжело выдохнула. Несмотря на свой возраст, она все еще являлась очень молодой Валькирией. И ни боевой опыт, ни высшие формы культивации не могут искоренить обычное девичье смущение и страх потерять близкого человека.
Внезапно юноша поднял руку и, не открывая глаз, сгреб девушку в охапку. От неожиданности она упала рядом, прямо перед ним, а он ее крепко обнял.
— Все хорошо. Просто я немного устал, вот и…
Внезапно парень широко открыл глаза, осознавая, что только что произошло. На него снизу-вверх смотрела Звездочка. И лицо ее явно не отражало доброжелательность.
В воздух взметнулся звук очередного тяжелого удара и сдавленный стон юноши.
Валькирия встала, отряхивая одежду и высокомерно отворачивая лицо, будто ничего и не было. Ивор лежал, потирая живот.
— И как это понимать? Расхаживаешь тут, будто никакого проклятья и нет, ты же не могла выйти из моего мира. Да и перчатки на мне. Не понимаю. — юноша прекратил кряхтеть и уселся, закидывая сумку на колени.
Звездочка с недовольным бурчанием оглядела гору. Она потрясала своим величием и крутостью скал, кажется, невозможно найти путь, чтобы преодолеть ее, ведь это было лишь частью громадной гряды, что терялась где-то в вечной темной дали.
— Я не знаю. Это место отличается от других. Здесь потоки энергии совершенно не двигаются. Когда я проснулась, то была отделена от тебя и не могла вернуться в твой внутренний мир. Будто кто-то развернул на всю эту территорию огромный знак Нужды, тьфу ты, Наутиз.
Ивор улыбнулся от того, что Звездочка перепутала его знак со своим.
— Это что же, и время здесь не властно?
— Не совсем. Время идет, как и прежде, но энергия не двигается. Будто все вокруг мертво. Я думала, что мы попали в Хельхейм, но и местность и аура, да даже атмосфера здесь совершенно иные.
— Все правильно, потому что это не Хельхейм. Это Навь.
— Почему ты так уверен?
— Ну мы умерли. А все умершие попадают в Навь. Верно? Верно. Вопрос закрыт.
— Не закрыт. В том то и дело, что мы живые. По Ту Сторону попадают только души, мы же попали с плотью и кровью. К тому же Венец остановился и больше не распространяется по моим каналам, то есть пока мы тут, проклятие не убивает меня.
Ивор разжал кулак, который до этих пор крепко сжимал какой-то предмет. Он даже не замечал, просто знал, что не должен выпускать его из руки. В нем лежал Обол. Тот самый, что был у Рисбо. Звездочка внимательно осмотрела толстую, круглую монету, а ее глаза внезапно расширились.
— Ну конечно! Как я сразу не поняла! Артефакт-указатель не обязательно должен показать направление, он может предоставить и путь. Именно Обол перенес нас сюда.
Она выхватила монету и внимательно осмотрела ее.
— Да, мое предположение верное. Чтобы активировать Обол, нужна была энергия, сравнимая с тем выбросом, что образуется после смерти. По сути, когда кто-либо умирает, вся его духовная сила вырывается наружу и растворяется в мироздании древа, чтобы потом собраться вновь По Ту Сторону. Но этот артефакт впитал весь твой посмертный выброс и перенес сюда, вместе с физическим телом. Поскольку наши души связаны, то и я переместилась с тобой, видимо твоей энергии хватило, чтобы воссоздать для меня физическое тело. Сработал закон Иггдрасиля: одно тело — одна душа.
Ивор задумчиво кивал, пытаясь понять, что ему разжевывает Звездочка, но многие вопросы оставались для него загадкой.
— Получается, мы с тобой разделились? Но, судя по всему, наши души все еще связаны, и доказательство тому — перчатки. Ведь они воплощение нашего контракта.
Валькирия коснулась руки Ивора. Металлические пластины на перчатках засияли голубоватым блеском, после чего девушка утвердительно кивнула.
— Погоди, до меня только сейчас дошло, если потоки
