– Так точно, сьере граф.
Теперь на их лицах любопытство. Я едва заметно улыбаюсь:
– Сержант.
– Да, сьере граф?
– Найдёшь колышек?
Теперь и на лице досы Унрихт появляется интерес и азарт.
– Так точно, сьере граф! Одну минутку.
Девушка убегает к стоящим рядом возам, через короткое время возвращается, таща в руках запасную оглоблю. Она с руку толщиной, так что для моей цели пойдёт. Остальные смотрят на меня, не понимая, что я задумал.
– Итак, девочки, представьте, что перед вами противник. Крепость этой оглобли примерно соответствует человеческой шее в тушурской кольчуге из толстого войлока. Лейра?
Сержант приседает, крепко держа дерево в руках. Я отхожу чуть назад. Вдох. Выдох. Вдох… В ушах застучало. Можно… Делаю шаг назад. Девушки недоумевающе смотрят на меня. Я подошёл к оглобле. Постоял. Отошёл назад. Даже не шевельнулся. Зачем только сержанта гонял за ней? Лейра выпрямляется, вставая с корточек. Тоже де лает шаг назад. И тут бревно складывается пополам.
– Ой! – Девушки едва успевают увернуться: оглобля срезана точно посередине, и концы блестят, словно после полировки. Их рты открываются, а глаза становятся круглыми.
Льян бормочет:
– Сьере граф! Но вы же даже не шевелились!
Лейра улыбается:
– Шевелился. Просто вы не заметили.
Я с интересом смотрю на неё:
– А ты?
– Вы вроде как дрогнули, но настолько быстро, что я подумала, будто мне показалось.
– Не показалось. Молодец. Хвалю. Спарринг? Показательный?
Девушка отступает назад на шаг и смеётся:
– Сьере граф, я вроде ничем не проштрафилась, а жить хочется…
Улыбаюсь во весь рот:
– Хвалю за сообразительность.
Девчонки-новобранки опять не понимают. Указываю им на кусок отрубленного бревна:
– Беритесь. Только крепче.
Льян уже чувствует, что сейчас будет очередной фокус, поэтому опасливо становится с краю. Сёстры хватаются изо всех сил.
– Держите? – спрашиваю я.
– Да, сьере граф.
– А это что?
Разжимаю ладонь, в ней у меня кусок оглобли. Сёстры переглядываются, глаза Льян становятся круглыми.
– Как это, сьере граф?!
– Лейра?
Практически точное повторение моего движения, незаметное для нетренированного взгляда, и сержант показывает девчонкам точно такой же кусок дерева в своей ладони. Поясняет:
– Скорость, скорость и ещё раз скорость, девочки. – Улыбается: – Если всё делать как положено, то вы даже ничего не почувствуете. Ваше тело ничего не ощутит. В отличие от вашего противника…
Что сёстры, что Льян впервые видят такое, и они, откровенно говоря, напуганы. Смотрят на нас с Лейрой с неким страхом и благоговением. Потом Умия спрашивает:
– И что, каждый в вашем отряде способен на такое?
Киваю в ответ:
– Верно.
Доса Унрихт подтверждает мои слова:
– Да, вы и сами видели, девочки.
Льян, жадно:
– И мы тоже сможем такое?
Сержант задумчиво смотрит на неё:
– Через пару лет сможешь. Если не будешь отлынивать от тренировок.
– Не буду!
Глаза горят, личико этакое вдохновенное… Как ни жаль, придётся немного остудить их пыл.
– Лейра, у меня к тебе дело.
– Да, сьере граф?
Остальные трое навострили уши. Ну что же… Это и вас касается, девицы-красавицы. Пора отрабатывать жалованье.
– У моей дочери появилась служанка… Поэтому мне понадобится кто-то в шатре, чтобы присматривал за ней. Не приведи Высочайший, навредит…
– У вас есть дочь, сьере граф?! – синхронно выдыхают все вчетвером.
Пожимаю плечами:
– Вот… нашлась…
– Она взрослая? Она красивая? А на кого она похожа? Как её зовут?…
Вопросы сыплются градом и с такой скоростью, что я не успеваю даже вставить слово в ответ. Наконец улавливаю паузу в пулемётной очереди фраз и успеваю вставить:
– Молчать!
Субординация у Лейры и девчонок уже вбита намертво, так что все умолкают и дружно тянутся по струнке, выпячивая у кого побольше, у кого поменьше бюсты под рубахами.
– Вольно.
Молчание, потом Лейра жалобно тянет:
– Сьере граф… – И хлопает своими пушистыми ресницами так невинно-наивно…
Ну хитрюга! Не знай я тебя с девяти лет, поверил бы…
– Ей семь лет. Зовут Аами. Всё, что вам положено знать. И… Лейра, ты же видела мою жену?
Сержант кивает. Потом добавляет:
– Она после какой-то страшной болезни, сьере граф… Вроде бы Бином Ньютона?
– Угу. И эта девочка тоже переболела ею. Поэтому у неё такие же ушки, как у моей жены.
Тишина. Потом Умия завистливо выдыхает:
– Сьере граф… Как же я завидую вашей супруге!
– А?!
– Вы так её любите…
Ничего не понимая, перевожу взгляд с одной из девчонок на другую, но у всех такие завистливо-мечтательные лица, включая Лейру…
– У вас даже выражение лица такое… когда вы про свою супругу говорите…
Чувствую, как меня начинает заливать румянец. Это что?! Я смущаюсь, словно невинная девица?!!
– Ну вас! Короче, сержант, распределите обязанности – одна из ваших курсанток, или вы сами, должна находиться возле моей дочери и служанки неотлучно, чтобы та не нанесла Аами никакого вреда.
– Сьере граф, вы взяли воспитательницу из пленниц? А почему не приказали нам? – Лейра обижена недоверием.
Приходится объяснить:
– Кто из вас знает тушурский?
Все переглядываются, потом отвечают:
– Никто, сьере граф.
– Именно поэтому. Моя дочь не знает фиорийского. Пока. Всеобщий ей тем более незнаком. А объясняться надо. Я могу говорить на её наречии, но не могу всё время находиться возле девочки. Во-первых, она другого пола. А у женщин свои интимные тайны. Во-вторых, война же. Вот и приходится обходиться тем, что есть под рукой. К вам это не относится. Не обижайтесь.
Вроде успокоил.
– А как отнесётся к этому ваша супруга?
Вот же Льян, неугомонная! Ловлю себя на том, что улыбаюсь. Спохватываюсь:
– Она будет очень счастлива. Поверьте…
Опять тишина. Лейра отдаёт честь, торопливо нахлобучив берет на голову:
– Всё будет исполнено, сьере граф!
– Спасибо…
Запрыгиваю на Вороного, еду дальше. Нужно дать распоряжение тыловикам, чтобы срочно соорудили какую-нибудь кровать для служанки, изготовили спальное место для Аами, а ещё поставили ширму в шатре. Девочка будет смущаться меня. Да и для служанки будет спокойнее… И девчонкам тоже. А мне – спокойнее. Не станут смущать меня своим мельтешением… Эх, скорее бы домой и расставить всё на свои места между мной и Ооли…
Удар мечом – и тело тушурца валится в ров. Не первое и не последнее. Голова отдельно. Туловище, соответственно, отдельно. Остальные начинают шевелиться быстрее, со страхом глядя на фиорийца, вытирающего меч о полу халата бледного как смерть раба. Закончив своё дело, солдат пихает другого пленника:
