– Вейсов, к примеру, практически невозможно будет убедить вмешаться в человеческие дела. Едва ли найдутся несколько, кто на это согласится, – я уж не говорю об умственной и эмоциональной способностях.
– И то неплохо, – ободряюще сказал Страат-иен.
– Можно попробовать начать со скромной сети, организованной по академическим каналам. – Идея потихоньку начинала разгораться в ней. – Посвященной углублению взаимопонимания Человека с Узором. Это как возможность. – Она смерила его взглядом. – Сопротивление будет, вероятно, не только пассивное.
– Вот здесь-то Ядро и в состоянии будет помочь. – Он перестал шагать туда-сюда. – Мне говорили, что Амплитур очень любит игры. Так вот, из всех партий, которые они когда-либо затевали, они пустились в самую, вероятно, затяжную и с дальним прицелом. Соответственно, и ставки никогда не были еще так высоки. Но у нас есть одно огромное преимущество. Я не думаю, что они ждали, что кому-то удастся угадать самые первые их ходы, а тем более предвосхитить их. Но у нас есть кого благодарить за это – вас и ваши преждевременные труды.
– Но если мы подхватим игру, то ведь мы даже и ее исхода не узнаем, – напомнила она ему. – Выражаясь вашими же словами, обратимся к тому времени в пыль.
Он энергично закивал, весь наэлектризованный. Это было одновременно и чудесно, и страшно представить.
– Я знаю. Но если мы выиграем, то это значит, что наши далекие-далекие потомки смогут смотреть в такие – ах! – непроницаемые глаза амплитуров – и понимающе посмеиваться.
Картинка ей представилась в высшей мере безвкусная.
– Говорите только от имени своих потомков, Неван Страат-иен.
Худой жилистый человек был генералом: высокий и долговязый, как огородное пугало, жесткий, как закаленная сталь. Со своего немалого роста человеческого существа он снисходительно смотрел на неловкое медлительное создание, оказавшееся перед ним. Оно могло двигаться на своих четырех коротеньких ножках, но очень медленно. Напоминавшие канат щупальца, расходившиеся в стороны от его странного четырехугольного рта, были такими слабыми, что не могли бы приподнять переднюю часть туловища этого мягкотелого существа над полом – ни единого раза. Хотя он знал, что дела обстоят не так, невозможно было наблюдать за передвижением этого создания, не истолковав его мучительное приближение как униженную мольбу, Генерал откусил от двойной шоколадной вафли, которую держал в руке, и пристально вгляделся в своего гостя.
– Извините, что я так вас разглядываю. Я еще никогда не видел амплитуров. Во плоти.
– Прямоидущий-Мудрый рад удовлетворить ваше любопытство. – Щупальце осторожно пошевелилось. – Мне поручено руководить демонтажем военной инфраструктуры этого мира. – Завороженный, он наблюдал, как человек ест.
– Благодаря вам криголиты кажутся столь же квалифицированными в поражении, сколь и в войне. Вы очень помогаете нам.
– Мы прорубаем наш мир. – Транслятор запорол первый перевод, и генералу пришлось дожидаться его второй попытки. Тем временем амплитур восхищался чистыми линиями военной формы двуногого, такими непреклонными под пышно-выразительным лицом. – Мы делаем все возможное, чтобы помочь.
– Я знаю. Я не мог бы пожелать лучшей помощи. – Генерал откинулся на спинку кресла. – Знаете, я так и не понял, почему вы вообще начали войну. Одно дело – стараться распространять учение, другое – вести из-за него бой.
– Я иногда и сам удивляюсь. Не забывайте, что все это началось много, много столетий назад. – Амплитур чувствовал себя настолько непринужденно, насколько это было возможно в присутствии человека. – Возможно, вы и сами задумывались, что может случиться, если весь разум удастся сконцентрировать на одном?
– Никогда такого не будет, – отрывисто заявил генерал. – Поэтому я никогда над этим и не задумывался. Разум слишком различен. С этой точки зрения почти что чудо, что Узору удалось не распасться настолько долго, чтобы победить вас. Но мне не нужно вам об этом рассказывать. Вы теперь знаете, что ошиблись в своих исходных положениях. Щупальце затрепетало.
– Возможно, наша ошибка заключалась не в наших предположениях, а в нашей методологии.
– О? – генерал сощурил глаза. Благодаря своей манере говорить он иногда казался поверхностным, но ум у него был острый и любознательный. – Значит, вы не отказались окончательно от вашего «Назначения»?
– Когда мы сдались, мы обещали больше не воевать против Узора и отказаться от насильственного убеждения других в наших идеях. Ничего не говорилось о том, чтобы отказаться от них нам самим или не давать информацию тем, кто добровольно ищет ее.
– Это интересно. – Человек скучающе уставился в потолок.
Амплитур рассматривал его огромными золотыми глазами.
– Вы кажетесь озабоченным.
Генерал опустил на него свой взгляд.
– Немного. Как и большинство моих друзей, я всю жизнь посвятил военной службе. Возможно, это мое последнее активное поручение. Я еще молод для официальной отставки и не знаю, что буду делать дальше. У вас такое тоже бывает?
– Редко. Обычно мы знаем, что будем делать дальше.
– Ну, вам повезло. Мой двоюродный брат владеет фабрикой по пошиву обуви. Он пригласил меня войти к нему в долю.
– Я слышал, что для человека выбор направления жизни может оказаться испытанием. У нас таких проблем нет. Я уверен, что вы будете удовлетворены своим выбором. К счастью, больше не будет необходимости в больших военных силах. Мир и спокойствие будут царствовать повсюду. Сражений больше не будет. Это хорошо.
– Да, хорошо, – отозвался генерал без всякого энтузиазма.
Амплитур почувствовал прилив надежды, которую, конечно же, постарался подавить. Беспокоиться особо не следовало, поскольку человек вряд ли мог правильно интерпретировать ярко-желтый румянец, выступивший кое-где на пухлом теле, но Прямоидущий-Мудрый был сторонником осторожности. Теперь уже было ясно, что человек склонен продолжить разговор.
Прямоидущий был не менее рад удовлетворить любопытство двуногого.
Комитет был вежлив. Будучи вейсами, они не могли вести себя иначе. Но они были более вежливы, чем обычно. Это было дурным признаком. Сдерживая нетерпение, она следовала общепринятым процедурам и в конце концов получила аудиенцию. Благодаря ее высокому научному статусу, обращение Лалелеланг сочувственно выслушали пять верховных ученых, но несмотря на все ее усилия, они отказались принять ее предложения.
– Даже если то, о чем вы говорите, правда, – заметила Великая Омеменат, – что мы можем предпринять? Во время Великой Войны вейсы были лишь косвенно втянуты в конфликт. В мирное время это должно быть так же. Коллеги поддержали ее утвердительными трелями и свистками.
