ты прийти к нам. Там мы тебе отдать ребёнок.
– Врёшь, тварь, – сплюнул Мишка. – Знаю я ваши замашки. Если не вам, то и никому. Там бы нас обоих и убили, приди я один.
– Мы не хотеть убивать. Мы хотеть ты идти в Британия. Там ты иметь много деньги, свой дом, хороший жена. Только работай. Придумай новый оружие. Там ты мочь стать богатый и знаменитый.
– Угу, я уже поверил, – зло рассмеялся Мишка. – А потом вы этим оружием будете убивать моих единоплеменников. Нет уж. Лучше я придумаю такое оружие, которое всю вашу поганую Британию уничтожит.
– Ты не смочь, – вскинулся пленный.
– Смогу. Поучусь малость, и смогу. И не будет твоей поганой Британии. Никогда. Шотландия будет, Ирландия будет, а Англии не будет.
– Почему ты так не любить мой страна? – помолчав, устало спросил мужчина.
– Потому что вы хотите всех подмять под себя. Просто торговать вам мало. Вы везде должны быть хозяевами. И для этого не гнушаетесь ничем. Стравливаете разные народы, устраиваете войны, убиваете простых людей. Вы просто бешеные крысы. А их нужно уничтожать. Бешенство не лечится, – отрезал Мишка и тряхнул поводьями, погоняя коня.
* * *
– Да уж, разобрался, – вздохнул контрразведчик, мрачно оглядывая сидящего на табуретке пленного. – Говоришь, этот ими командовал?
– Угу, – коротко кивнул Мишка.
– Надо было и бабу прихватить. Ну, приволок бы в таком же виде, всё легче было бы.
– Разозлился сильно, – вздохнул парень. – Поначалу думал, вообще никого брать не стану, а потом, когда рожу эту рассмотрел, решил малость спесь с него сбить. Чтобы на собственной шкуре почувствовал, как это, на чужой сторонке да не по своему желанию.
– Вы дворянин и должен наказать свой человек, – неожиданно прохрипел пленный. – Он не показать свой почтение к офицер и дворянин.
– Хек, – послышалось в кабинете, и пленного буквально снесло с табуретки от молодецкого удара сапогом по физиономии.
– Вот тебе моё почтение, мразь, – прорычал Мишка, одним прыжком оказавшись рядом с ним и футбольным ударом сминая ему рёбра.
– Мишка, отставить! – заорал контрразведчик, оттаскивая рассвирепевшего парня от воющего от боли пленника. – Убьёшь, тогда весь твой же труд насмарку.
– В общем, так, Владимир Алексеевич, – прошипел парень, одним движением плеч освобождаясь от хватки контрразведчика. – Делайте с ним что хотите, но живым он из посёлка уйти не должен. А коли нет, так считайте, что мы не знакомы.
– Гм, – откашлявшись и отлипая от стола, за который ухватился, чтобы не упасть, отреагировал офицер. – Об этом мы с тобой потом поговорим. Как успокоишься, – тут контрразведчик выразительно указал глазами на пленного.
Сообразив, что таким образом офицер хочет расположить его к откровенности, Мишка понятливо кивнул и, чуть усмехнувшись, добавил:
– А начнёт кобениться, так вы меня зовите. Я его шлюху живьём зверью скормил, а с этого ублюдка заживо шкуру спущу.
– Позову, не сомневайся, – едва заметно улыбнувшись в ответ, бодро пообещал контрразведчик.
– Варвар! Азиат! – прохрипел пленный, заходясь судорожным кашлем.
– А вы, любезный, лучше пока помолчите, – повернулся к нему контрразведчик. – Сами виноваты. Это у вас принято детей в нужниках топить, а в нашей стране за своих детей на части рвут. Скажите ещё спасибо, что он вовремя про мою просьбу вспомнил, иначе выть бы вам на дереве, на собственную кожу глядючи. Тут это умеют. Ваши же хунхузы научили. И, надо сказать, хорошо научили.
Пленный притих, испуганно икнув. Судя по его реакции, нечто описанное ему уже приходилось наблюдать. Видать, не первый день по той стороне шарахается. С этой мыслью Мишка кивком головы указал офицеру на саквояж, и тот, кивнув в ответ, тряхнул колокольчиком. Приказав вошедшему дежурному отвести пленного в камеру и вызвать к нему врача, он дождался, когда кабинет опустеет, и, вздохнув, устало качнул головой:
– Да уж, талантов у тебя, Михаил, как у дурака махорки. Два удара, и запугал его так, что он прямо сейчас говорить готов.
– Я? – удивился Мишка. – Это вы ему про шкуру так красочно рассказали, что даже я поверил, что смогу сотворить такое.
– Но бабу-то зверью и вправду скормил, – тут же напомнил контрразведчик.
– Владимир Алексеевич, – скривившись, укоризненно протянул Мишка. – Вот я посмотрел бы на вас, коснись дело ваших детей.
– Думаешь, я сам об этом не думал? – усмехнулся офицер с заметной растерянностью. – Думал. С того самого дня, как на тебя нападение устроили.
– И чего надумали? – с интересом спросил Мишка. – Стали б похитителей в суд тащить?
– Не знаю, – помолчав, честно признался офицер. – Тут от обстоятельств всё зависит.
– От обстоятельств? – задумчиво переспросил Мишка. – А как вам такие обстоятельства? Вы попадаете в руки бандитов, которые передают вас врагам вашего государства. Дальше вас или увозят, или просто убивают, выбив искомое. А вашу дочь попросту продают в рабыни. Танюшке восемь. Ещё года три-четыре, и хозяин может запросто из девчонки наложницу сделать. А потом начать продавать её на время всем желающим. Хотели бы ей такой судьбы?
– Господи, – растерянно перекрестился офицер, содрогнувшись всем телом. – Ты уверен в своих словах?
– Уж поверьте, таких несчастных там много, – вздохнул Мишка, сжимая кулаки. – А вообще, один умный человек как-то сказал мне, что все разговоры о прощении и законном наказании не больше чем попытка властей удержать народ от возмездия. Положите на стол заряженный револьвер и покажите такому болтуну, как какой-нибудь подонок насилует его ребёнка. Вы и оглянуться не успеете, как он всадит в него весь барабан. А про свои убеждения и не вспомнит. Так что давайте не будем больше о том, что я там сделал.
– Ладно. Не будем, – растерянно согласился контрразведчик. – М-да, будь моя воля, я б таких, как ты, умников к пересылке и близко не подпускал, – вдруг высказался он. – Нахватаетесь всякого, потом и не переспорить.
– Ну, это вы зря, – отмахнулся Мишка. – Такие мысли не только в ссыльных бродят. Народ, может, и не так складно сказал бы, а по сути то же самое. Это ведь их детей за кордон таскают.
– Ладно, бог с ним, – махнул офицер рукой, сдаваясь.
Спорить с очевидным не имело смысла. Ведь Мишка не сказал ничего нового. О похищении детей хунхузами при нападении на приграничные деревни было известно всем и давно. Как и то, что там им была уготована участь рабов. Громко об этом не говорилось, но власти о подобных эксцессах знали доподлинно. Так что контрразведчик предпочёл вернуться к делам насущным.
– Здесь, – хлопнул он рукой по саквояжу, – пять тысяч фунтов и пятьдесят золотых соверенов. Мне дали разрешение на выкуп валюты с привлечением банковских средств. Так что сейчас туда и отправимся.
