эти твари умеют регенерировать.
Всё… пока что. Несмотря на победу, я ни на минуту не забывал о карте Отшельника и о том, сколько жирных черепов приходилось на место, где мы сейчас находились. Теперь понятно, что имел в виду знакомец Шерстяного. В непосредственной близости к цели нашего путешествия здания становились все новее, а мутанты – все страшнее и опаснее. Сколько там осталось до цели? Судя по карте, чуть больше километра. Пройдем ли? Хотелось бы на это надеяться…
Но все это потом. Сейчас главное – помочь раненому.
Я бросился к парню, который так вовремя отвлек сиама своим ударом. Но, лишь взглянув на широкую рану, которую он зажимал руками, стараясь не дать вывалиться наружу разорванным кишкам, понял – всё очень и очень плохо. И ни регенерон, ни даже свежая кровь черной крысособаки здесь уже не поможет.
– Как он? – выдохнул подбежавший Данила.
Я покачал головой.
Раненый перехватил мой взгляд, скрипнул зубами – и улыбнулся.
– А лихо мы его, а?.. – прошептал он. И поморщился. – Больно-то как, ёшкина кошка…
Настя подошла и, встав на одно колено, склонилась над раненым. Сейчас она была особенно красива – разгоряченная битвой, глаза сверкают… И наплевать, что вся она с головы до ног в зеленоватой крови, что слипшиеся волосы змеями расползлись по спине, что плечо распахано до кости, а между краями раны уже натянулись неестественно белесые нити – похоже, такие же по функционалу, как у только что убитых мутантов. Но кто ж на такое обращает внимание, когда видит перед собой настоящую валькирию из древней легенды?
– Это ты… – прошептал парень слабеющим голосом. – А ты мне сразу глянулась… Никого в жизни красивее не видел…
– Хочешь помогу… уйти? – неожиданно дрогнувшим голосом спросила Настя.
Я стоял рядом – и не верил своим глазам. Из холодных как сталь глаз кио текли самые настоящие человеческие слезы…
– Нет… Позови того… с кем мы мута свалили…
Дружинник уже не видел меня. Я почувствовал, как рядом с нами появилась еще одна безмолвная гостья, невидимая для других. Просто вдруг стало чуть холоднее вокруг, и едва заметная тень упала на лицо умирающего.
– Погоди… – попросил я одними губами. – Еще минутку… Пожалуйста…
Она вздохнула недовольно. Понимаю. Слишком много просьб рано или поздно надоедают. Даже если они исходят от побратима.
Вздохнула – но отступила на шаг. Больше не нужно. Этого мне хватит вполне для того, чтобы наклониться над умирающим и уловить последний шепот:
– Ты здесь?
– Да.
– Меня Тимохой звать… У меня в Кремле… мамка осталась… В подземном городе… Найди ее… Расскажи, как я умер… С мечом в руке… Сделаешь?
– Сделаю.
– Она… плакать будет… Скажи ей, чтоб не плакала… Люди не умирают. Они всегда с теми, кто их любит…
– Я знаю.
Я немного отстранился, затылком почувствовав холод. Она не могла больше ждать. Что ж, надеюсь, когда придет время, она сделает это так же быстро и для меня, и для тех, кто сейчас молча стоял за моей спиной. Ведь это самый роскошный подарок, какой может получить от нее смертный на этой земле, – уйти быстро, без особых мучений и с мечом в руке…
Остановившиеся глаза Тимохи глядели в серое, унылое небо. Я прикрыл их ладонью. Мертвым векам требуется немного живого тепла, чтобы навеки опуститься вниз…
Позади послышалось негромкое урчание мотора – броневик медленно выползал из-за угла здания.
Народ схватился было за оружие, но я остановил.
– Стоп. Это свои.
– Застряли, твою мать! – ругнулся сверху Ион, увидев меня. – Дернулись было на выстрелы, Шерстяной угол здания задел, и переднее колесо заклинило. А кто это с тобой, Снайпер?
– Тоже свои, – сказал я. – Москва – большая деревня, встретились вот. Брось сюда флягу спирта, только быстрее.
– Тебе зачем? – насторожился было высунувшийся наружу Шерстяной, но, увидев мертвеца, утух и нырнул обратно внутрь броневика…
Труп Тимохи я обильно полил спиртом из большой фляги, доставшейся нам от собакоголовых в качестве трофея. После чего отсоединил нож от винтовки и ударил обухом «Бритвы» по куску кремня. Пламя вспыхнуло сразу.
– Легкого пути тебе, Тимоха, в Край вечной войны, – сказал я и трижды пальнул в воздух из своей СВД. Плевать, если сбегутся мутанты. Парень заслужил прощальный салют, огненные похороны и скромную воинскую тризну.
Фляга с остатками спирта пошла по рукам. Тризна – это многовековый обычай, который не сотрут с лица земли ни войны, не всемогущее время…
Пламя уже догорало, когда я заметил, что из небольшой рощи скрюченных деревьев вылез громадный мужик и, слегка прихрамывая, поплелся к нам. Мутант не мутант – непонятно. На всякий случай я кивнул Даниле, мол, посмотри, кто к нам прется. Тот посмотрел. И отвернулся. Понимаю. Мужик с виноватой рожей мне тоже не понравился. Про таких говорят «себе на уме», а уж в людях я разбираться умею. Да и с телом у него что-то не то. Здоров больно даже для дружинника, словно в красном Поле Смерти прокачался.
– Ногу я подвернул, – пробурчал мужик. – Грохнулся, башкой об корень приложился и вырубился.
– Мы к МКАДу идем, – сказал Данила, обращаясь ко мне и словно не слыша громадного мужика. – До бункера Сталина добрались, только нет в нем ничего. Двери с корнем выдраны, все, что не сгнило, перевернуто и разбито. Похоже, там что-то вроде музея было, который разграбили сразу после войны. Правда, мы там схему тайного метро нашли – она прямо на стене висела, лаком покрытая для сохранности. Никому, кроме нас, не пригодилась. В общем, одна ветка метро тянется от самого Кремля до бункера. И вторая ветка есть, которая от бункера точно на восток ведет, к МКАДу. Только все входы в метро завалены намертво. Ну мы и двинули поверху.
– А что искали? – поинтересовался я.
– Отец Филарет сказал, что где-то здесь запрятан то ли передатчик Теслова, то ли какой-то другой прибор, который подает энергию на Излучатели и на МКАД, отчего у мутантов башню сносит и они на Кремль прут как оглашенные.
– Как это? – удивился я. – От Кремля до МКАДа и Излучателей расстояние-то вон какое…
– Не знаю, – пожал плечами дружинник. – Может, оно как круги по воде от камня, только наоборот? Не камень круги дает, а круги рождают камень. В кремлевских подвалах, говорят, недавно какой-то Черный Свет появился, от которого люди гибнут. Может, это и есть тот камень, порожденный кругами? И на этот Свет мутанты лезут, как светляки-пересмешники ночью на свечу?
– А давно все это началось? – спросил я, кое-что прикидывая в уме.
– Не очень, – покачал головой Данила. – Как Садовое кольцо потухло. Конечно, и до этого муты на Кремль лезли, но раз в один-два месяца, не более. Сейчас же чуть ли не каждый день атаки. И Черный Свет этот…
– А что с Садовым? – поинтересовался я.
Данила рассказал вкратце.
Что ж, понятно. След Буки
