я уселся рядом с бывшим кадетом. И, прежде чем тот успел возмутиться, заграбастал один из бутеров.
— Да пристрелил бы его и всё, сука! — вечно весёлый граф ещё сильнее скуксился, в очередной раз посмотрев на валяющегося на одном из пыльных диванчиков Филатова. А потом резко просветлел лицом. — А-а-а, подвиньтесь, дебилы, что-то тоже есть захотелось.
Двигаться, конечно же, никто не стал. Мы же не дебилы.
Тем более, барная стойка была длинная, а в полутёмном помещении нас находилось всего четверо, если принимать в расчёт находящегося в отключке начальника «Охры». Так что места для разгневанного графа хватало.
— Не зыркай так, не последний кусок отбираю, — ответил Кулясов на возмущённый взгляд Ильи, подрезая бутерброд и присоединяясь к нехитрой трапезе. — Лучше рассказывай, на кой ты принёс сюда эту проблему?
— Это не проблема, это источник информации, — прожевав, возразил Кузнецов. — Пока кое-кто интересную инфу сливает, я её добываю.
— Случайность. В обоих случаях. Мне повезло найти то, что можно и нужно показать. Тебе же повезло, что это не просто марионетка, которую ты, к слову, собрался грохнуть. Так что не зазнавайся, — пожал я плечами. — Хотя стоит отметить, сработал грамотно, красиво и шумно. Молодец!
— А то! — довольно произнёс Илья, протянув растопыренную ладонь и тут же получив «пятерню» в ответ.
— Пи***ц вы весёлые. Особенно для тех, кто умудрился на уши весь Орбитал поднять, — покачал головой Кулясов.
— Да ты не прибедняйся. Теперь ты тоже один из нас, — ухмыльнулся Илья. — Так сказать, борец с произволом.
— Чьим? Скажешь, что с любым, и я отберу у тебя оставшийся бутерброд, — угрожающе произнёс Кулясов, взглядом ища салфетку, чтобы вытереть испачканные руки.
Не нашёл. Так что, продолжая тихо возмущаться, граф, перебравшись через стойку, зарылся в неё, в надежде, что мародёры не всё вытащили отсюда.
Шансы, в принципе, были. Ресторанчик располагался в буферной зоне, отделявшей «чистую» территорию Орбитала от заражённой.
Причём в таком хитромудром тупичке, что, не зная расположения этой забегаловки, во век её не отыщешь. Владелец сего заведения определённо не догадывался о таком слове, как «доступность».
— Хрен тебе, а не бутерброд, — схватив последний кусок аккуратно нарезанного хлеба с мясом и зеленью, произнёс Илья. — А вообще, конечно, весь произвол не извести, но стремиться к этому нужно.
— Звучит как идеальный тост для самоубийц-идеалистов! И за это определённо стоит выпить, — неожиданно торжествующе произнёс Кулясов.
На барной стойке внезапно материализовалась квадратная бутылка, наполовину наполненная какой-то жидкостью, а после показалась и довольная рожа молодого графа.
— Н-да, Антох, времена меняются, а ты нет, — облокотившись о стойку, я покачал головой. — Прям как в Академии. Куда тебя ни посылай, ты всё время возвращаешься, да ещё и со спиртным.
— Опыт, — усмехнулся Кулясов, при этом успевая перехватить бутылку у потянувшего к ней свои загребущие ручонки Ильи. — Не лезь, отрок, туда, где работают мастера.
Поставив бесценный сосуд за пределами досягаемости, парень извлёк из-под стола подозрительного вида тряпку. А после начал доставать стеклянные стопки и с сосредоточенным видом их протирать.
— У него, помимо врождённой наглости и жадности, ещё и какой-то бзик, связанный с алкоголем? — поинтересовался Кузнецов.
— Можно и так сказать, — кивнул я, получая уже наполненную стопку от Кулясова.
Вторую «бармен» протянул Илье, но парень неожиданно напрягся, так и не забрав стопку.
Бросив на меня взгляд и увидев, как я утвердительно качнул головой, поднялся и направился в сторону Филатова. Подойдя к связанному по рукам и ногам парню, Кузнецов положил руку ему на лоб и прищурился.
Кулясов с интересом смотрел на происходящее, однако не видел того, что происходило на самом деле.
Со стороны могло показаться, что Кузнецов просто погладил по голове начавший приходить в себя трофей, однако мне было видно, как при каждом касании от эфирного ядра Филатова откалываются кусочки, калеча одарённого. И тот отключился, пару раз вздрогнув и распластавшись на пыльном диванчике.
— Ещё полчаса поспит, — усаживаясь обратно и беря ожидающую его стопку, произнёс Кузнецов. — Пьём?
— Нет, блин, нюхаем, — с сарказмом произнёс Кулясов. — Ну, раз вы все тупите, тогда первый тост за мной. За прибыль!
— Меркантильный засранец… — я стукнул своей рюмкой по рюмке Антона и опрокинул содержимое в себя. — Давай, рассказывай, зачем нас здесь собрал?
— Какая гадость… — осушив до дна свою «чашу», скривился ценитель дорогих напитков. — Поговорил я с отцом. В общем, хрен тебе, а не туристическая поездка в Центральные миры.
— Я тебе почки отобью, если скажешь, будто тех кристаллов и корабля, что отдал Игорь, мало, — угрожающей произнёс Илья, требовательно протягивая опустевшую рюмку.
— Но, но. В сторону рукоприкладство. На друзьях не зарабатываю, — с помпой произнёс Кулясов, но, увидев наши скептические физиономии, добавил: — Не на всех.
— Будто у тебя друзья могут быть… — буркнул Илья и поднял очередную рюмку вверх. — Так что… за дружбу!
Раздался очередной звон, и ещё одна порция горячительного напитка покинула этот мир.
— В общем, если серьёзно, то выбраться с Орбитала уже не выйдет, — крякнув после спиртного, произнёс молодой граф. — Контрабандистам прижали хвосты. Причём так жёстко, что их большая часть сейчас болтается в открытом космосе без скафандров. А флоту, дежурящему на границах системы, дан приказ открывать огонь по любому объекту крупнее футбольного мяча, пытающемуся её покинуть.
— Понятно, не успели, — произнёс я и подставил свою рюмку под бутылку. — Что ж, тогда за славную битву и не менее славную победу!
— Э-э-э, что за двойные тосты? Могли же дважды выпить! — возмутился Кулясов. — Ладно, на первый раз прощу. Тем более поводов выпить хватит. Например, за упокой.
— Смотря чей, — в этот раз я не спешил протягивать рюмку. — Рассказывай дальше.
— Отец сообщил, что началась непонятная движуха по всей Империи. Одарённых, вне зависимости от титулов и заслуг, выдворяют из Центра. Естественно, это мало кому нравится, но Император спустил своих механических «собачек», и кровь особо глупых родов уже пролилась.
— А Совет? Они же там все поголовно одарённые, — уточнил Илья.
— Отец не особо этого касался, связь была неустойчивой и могла в любой момент оборваться. Однако касаемо Совета известно, что большая часть из них примет, если уже не приняла сторону нашего
