Глава 16
Закончился очередной летний день. Со стороны бухты Казачья, тянуло свежестью, разбавляя остатки летней жары, так докучающей жителям города днем. Маршрутка, которую только в Севастополе называют «Топик», остановилась на конечной остановке, и последние пассажиры быстро повыскакивали и каждый торопливо отправился по своим делам. Здесь, на берегу бухты, где еще с советских времен базируется морская пехота, образовался военный городок, и все жители так или иначе связаны с военными. Прошла перестройка и развал Союза, многие уволились, кто перевелся в теперь далекую Россию, кто-то занялся бизнесом, открыв первые торговые ларьки. Кто-то побывал на первой и второй Чеченских кампаниях, кто-то побывал в Грузии. Но, так или иначе, весь этот небольшой поселок из типовых пятиэтажных домов пропитан духом морской пехоты, и как символом этого духа был ПТ-76, установленный на постаменте, на самом въезде в военный городок.
Максим Игоревич Кривошеев, тридцативосьмилетний здоровяк, бывший капитан морской пехоты Черноморского флота Российской Федерации и, с сегодняшнего дня, бывший старший смены охраны одного из крупных дискоклубов развлекательного комплекса в бухте Омега, медленно шел от остановки маршрутки к себе в холостяцкую двушку, единственное, что ему предоставила армия. Квартира его встречала пустым холодильником, немытой посудой и поломанным телевизором, до которого все никак не доходят руки, чтоб выбросить. Такой невысокий чин, когда сверстники уже ходят в подполковниках и полковниках, объяснялся извилистым путем карьерного роста, по которому прошел простой мальчик из небольшой деревеньки под Тулой. Сначала срочная служба в морской пехоте, где он буквально влюбился в море и, после необходимой проверки, остался на сверхсрочную. Благодаря неуемности быстро получил звание прапорщика, заочно законченный институт и аттестация на офицера, разведрота, командировки на Северный Кавказ и десант в Поти. Потом была драка в кафе на набережной с кавказцами, глупое ранение — и бравый капитан оказался комиссован. Жена с ребенком давно его бросила и уехала к родителям, а Максим поменял несколько работ, пытаясь найти себя в гражданской жизни.
Сегодня он вконец разругался с хозяином, который старался не сильно мешать денежным клиентам отдыхать, позволяя им определенные вольности, которые Кривошеев не смог стерпеть. Опять увольнение и новые поиски работы, хотя сейчас самый пик курортного сезона и дома сидеть не придется, но это все не то, а деятельная натура капитана требовала чего-то другого. Он даже порывался записаться в миротворцы или даже в наемники, поехав куда-нибудь в Африку защищать нефтепровод от местных аборигенов, но любовь к Севастополю как-то сдерживала и не давала пуститься в авантюры.
Проходя мимо дежурного магазинчика, который держал бывший старшина роты МТО, он ненадолго задержался, прикупив на вечер пельменей, и уже более торопливой походкой двинулся к заветному подъезду, ощущая почти болезненные позывы желудка, включившего от голода сигнализацию на всю катушку.
Тут он случайно толкнул проходящего мимо крепенького мужика, который показался ему смутно знакомым. В городе, где большинство мужчин так или иначе связаны с армией, многие сталкивались по службе, и сейчас встретить в военном городке знакомого было не так удивительно, но Кривошееву этот толчок показался каким-то наигранным.
Он извинился, мужик тоже, они разговорились и тут же узнали друг друга. Максим встречал этого капитана в военкомате, когда приходил к своему бывшему командиру, который после развала Союза перевелся в Украинскую армию, чтоб получить квартиру, и тогда служил в Севастопольском горвоенкомате. Кажется, Дмитрий его звали, потом, когда военкомат расформировали, тот вроде бы куда-то в разведуправление ВМСУ перевелся, но это так давно было, просто вспомнил, ни к чему не обязывающая информация. Но он насторожился, увидев по глазам, что мужичок уж очень не простой: кровь проливал и своих хоронил, такое знающему человеку всегда видно.
Дмитрий ненавязчиво напросился в гости, прикупил для встречи очень даже неплохую водку и закуску. Максим все гадал, для чего этот спектакль — он бывший и давно, ничего такого особенного рассказать не может, и какой смысл его вербовать украинской военной разведке. Но вот пятая точка радостно кричала, а в ушах играл оркестр — вот оно, вот оно долгожданное изменение в жизни, которое он с таким остервенением выпрашивал у высших сил.
После часа совместного распития водки под неплохую закусь и разговора по душам о политике, о женщинах, Максим, не делая паузы, пошел в атаку и прямо в лоб спросил гостя:
— Дима, а зачем я тебе нужен, может, хватит тянуть кота за хвост? Я зачем-то понадобился украинской военной разведке? Так на хрен я вам?
Он пристально смотрел в такие же трезвые глаза собеседника, который, несмотря на количество выпитого, спокойно и с прищуром наблюдал за хозяином квартиры, ничем не показывая своего удивления.
«Ждал вопроса, гаденыш», — про себя улыбнулся Кривошеев.
— Скажи, старший лейтенант Кривошеев Степан Ильич 1919 года рождения тебе знаком?
— Хм…
Вопрос привел Максима в замешательство. Он всего ожидал, но такого точно нет.
— Это старший брат прадеда. Погиб в первые дни войны, в артиллерии служил.
Дмитрий усмехнулся чему-то своему.
— Да, очень даже неплохо получается.
Он выдержал паузу.
— Скажи, Максим, ты побывал на Кавказе, и я слышал, что там есть у тебя должки…
Кривошеев опустил голову. Он помнил погибших товарищей, но вспоминать с абсолютно левым человеком ему было неприятно.
— Ну, допустим, что дальше?
— Не злись. Я хочу предложить тебе работу. Нам нужен специалист по Кавказу, с опытом, со знанием театра боевых действий.
— Наемником? Я против своих воевать не буду!
— Нет. Ты не понял.
Дмитрий собрался и, четко выговаривая слова, выдал:
— Ты лично будешь курировать, разрабатывать и исполнять все спецоперации в этом регионе. Главная задача — провести чистку перед большой войной.
Максим не верил своим ушам.
— Это что, шутка?
— Ну почему же. Вот смотри, ты же Тулу знаешь, вроде как где-то рядом вырос.
И на стол начали ложиться цветные, отпечатанные на принтере фотографии. Кривошеев стал с интересом рассматривать снимки, где в цвете была изображена старая, дореволюционная Тула.
— Фотошоп?
— Нисколько. Цифровой фотоаппарат Canon и Тула образца 1853 года.
— Это что, шутка?
— А я похож на шутника? Максим, неужели мне нет другого дела, нежели приходить к тебе вечером и ездить по ушам и по пьяни гнать пургу? К тебе часто захаживают с такими байками подполковники Главного разведуправления МО Украины?
