Ознакомительная версия.
– Что за напасть? – Гелашвили растерянно взглянул на командира.
Кольцов нахмурился и пожал плечами. Сержант перевел взгляд на Анисина. Ефрейтор оттянул ворот и коротко откашлялся. На лбу у него тоже выступили крупные капли пота, точь-в-точь как у Касутина, но пятен на лице у Анисина пока не наблюдалось.
– Мне тоже как-то… нехорошо, – хрипло проговорил Герасимов.
– Да вы чего все?! – Гелашвили с надеждой взглянул на проводника.
Галимов был пока в порядке. Он подошел к Касутину, потрогал бойцу лоб, взял его за руку и нащупал пульс. Засекать частоту пульса Щука не стал. Видимо, ему все было ясно и так.
– Зараза, – коротко заявил Галимов. – Новая какая-то, сразу все тело прошила.
– Порешу всех, суки! – неожиданно во всю глотку заорал Касутин. – Молитесь, пиндосы!
Рядовой, прямо из положения «лежа», взвился в воздух свечкой, одновременно активируя импульсник, а свободной рукой выхватывая из кармашка на разгрузке плазменную гранату. Если бы не фантастическая реакция Гелашвили и Кольцова, все могло закончиться большим погребальным костром. Одним на всех. Ведь плазменный шар, который возникал при взрыве штатной гранаты РГП-1, имел в диаметре почти десять метров.
Сержант и капитан синхронно кинулись на Касутина. ИПП у обезумевшего бойца выбил Кольцов, а гранату успел выхватить Гелашвили. Причем сержант успел еще и отключить электронный взрыватель.
Третьим среагировал Галимов, и уже втроем товарищи сумели повалить Касутина на землю и скрутить его так, чтобы спецназовец не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Захват был жестким и болезненным, но Касутину, похоже, было уже плевать на боль. Он брыкался, извивался и все норовил встать, несмотря на тяжесть, боль и трещащие кости и сухожилия. И ему едва это не удалось! Откуда в человеке могло взяться столько силы, оставалось гадать.
Примерно минуту товарищи боролись с бьющимся в припадке Касутиным, и сержант Гелашвили уже предложил было треснуть рядового прикладом по затылку, от греха подальше, но тут боец вдруг резко обмяк и… потек. Именно так – потек в самом прямом смысле. Из всех пор его тела вдруг выступили крупные капли какой-то неестественно прозрачной крови. Да, кровь была красная, но в то же время будто бы разбавленная… первым вспомнил нужное слово умница Анисин – лизированная.
– Кирдык, – сделал вывод Гелашвили. – Что ж это за беда такая? Щука, у вас в Москве часто такое случается?
– У нас… впервые вижу, – тяжело дыша после схватки с обезумевшим Касутиным, ответил Галимов.
– Серия «Х», – шепнул Герасимов. – Это все она! Троянская зараза!
Морячок поморщился и схватился за живот.
– Только ее мы не пробовали, – сказал Гелашвили и сплюнул. – Если она такая злая, получается, что всем кирдык, не только Касутину. Командир, что скажешь?
– Справимся, – уверенно отрезал Кольцов. – Жженых среди нас нет, но мнемотехник имеется. Герасимов, ты ведь мнемотехник?
– Я… – морячка снова скрутил приступ. – Я… да… только… мне сначала надо себя… вылечить, а… не получается.
– Ну, это как обычно, – с невеселой усмешкой произнес Гелашвили. – Сапожник без сапог, доктор с насморком, а у морячка порт приписки – Улан-Батор. Думаю, если галопом на базу рванем, успеем стабилизировать заразу, командир. Касутин еще на автостоянке кукситься начал, я точно помню, а эти только что.
Сержант кивком указал на Герасимова и Анисина.
– Нет, – Кольцов как-то странно сверкнул взглядом. – Мы не можем вернуться. Пока не выполнили задание, назад хода нет!
– Да почему?! – не выдержал Галимов. – Ты можешь внятно объяснить, капитан, что за сверхважное задание у тебя?
– Не могу объяснить, капитан, – Кольцов поднял на Щуку взгляд, блестящий от нездорового возбуждения (но вряд ли этот блеск был признаком заражения). – Это совершенно секретная информация! Если моим бойцам суждено сложить голову, так и будет, но задание мы выполним.
– Да пошел ты! – вдруг заявил Анисин. – Сам подыхай ради своего задания!
Все снова насторожились, даже схватились за оружие, но в следующую секунду расслабились. Анисин говорил спокойно, даже как-то вяло. Он выглядел так же плохо, как Герасимов, но пока не настолько отвратительно, как Касутин. И вел себя ефрейтор пока вполне адекватно. На первый взгляд.
– Ты кому? – осторожно поинтересовался Гелашвили.
– Ему, – Анисин положил руку на ИПП и кивком указал на Кольцова. – Не согласен я подыхать от заразы.
– Что за разговорчики, боец?! – возмутился Кольцов. – Приказ есть приказ! Как ты смеешь…
– Чей приказ?! – перебил командира Анисин. – Приказ штаба Барьерной армии? Или приказ штаба разведки Ордена Священного Узла?
– Что ты несешь… – прошипел Кольцов, нащупывая в кобуре «Страйк» и одновременно медленно смещаясь куда-то за спину Анисину.
– Миша, подумай, – вдруг шепнул Герасимов, тоже сдавая назад и вправо, примерно в ту же сторону, что и Кольцов.
– Не понял, – заинтересовался Гелашвили. – Что за гнилой базар, ефрейтор?
– Нормальный базар, – Анисин вздрогнул от приступа колик в животе и поморщился. – Нам приказано Избранного найти.
Напротив Анисина остались лишь Гелашвили и Галимов, поэтому удивленными взглядами они обменялись только между собой.
– А Орден тут при чем? – уточнил Галимов.
– Орден и приказал, – ответил Анисин.
– Вам?
– Нам, – Анисин кивнул и снова поморщился. – Меня они деньгами пристегнули. И Касутина тоже. Готов во всем чистосердечно признаться… Черт! Жора, Щука, идем на базу… больно! Там все расскажу.
– Нет уж, погоди, болезный, – Гелашвили уставился на ефрейтора в упор. – Сначала поясни, кто тебя пристегнул, узловики?
– Ясный день, не егеря! Вот эти двое и пристегнули! – Анисин мотнул головой, пытаясь указать на Кольцова и Герасимова. – Брат Рихтер и брат Герасим. Шпионы его высокоблагородия командора Хантера…
– Ты вообще очумел, боец, – нервно усмехнулся Кольцов. – Бредить начал!
– Нет, погодите, – вмешался Галимов. – Брат Рихтер?
– Он же капитан Кольцов, – Анисин кивнул. – Что, не слыхали о таком?
– Слыхали. И очень давно хотели познакомиться, – Галимов прищурился и поднял взгляд на Кольцова.
Капитан Кольцов сохранил невозмутимое выражение лица и стеклянный взгляд, направленный в никуда, но сделал еще полшага за спину Анисину.
– Сто штук пообещали… а потом столько же каждый месяц, – хрипло проговорил Анисин. – Вот я и… не устоял… продался.
– Э-эх, – горько вздохнул Гелашвили, – дурилка ты, Анисин. Сто штук ты мог бы и на хабаре поднять, никто ведь не запрещает мелкие делишки проворачивать. Не сразу, конечно, но мог. И предавать никого не потребовалось бы. Дурилка, честное слово, и только!
Ознакомительная версия.
