— Ты решил сообщить то, что ясно любому барану?
— Подожди, баши, сначала выслушай. Ты обещал. Вдоль берега мы не прорвемся. Сколько бы ты ни отправил человек. Там — Кадрид указал вниз, за озеро, — мало воинов, но их позиция неприступна.
— Ну, — поторопил баши. — Не тяни ишака за хвост!
— Однако туда есть еще один путь. Старая тропа пастухов. По ней можно обойти озеро.
— И?
— Она обвалилась задолго до Большой Войны, и про нее мало кто знает. Армию там не провести. Но хорошие скалолазы пройдут. От моего отделения осталось шесть бойцов. Мы уйдем ввосьмером.
— И что потом? — Баши чувствовал подвох, но вот в чем он? А Кадрид продолжал:
— Год или два нас будут гонять по горам, как бешеных собак. Если узнают. Но армия скажет, что ты бросился в озеро, и сдастся в плен. Урусы не наказывают рядовых бойцов. И не сажают в тюрьмы, которых у них нет. Отпустят просто жить. Ты же не думаешь, что они станут дехканами? В удобный момент бросишь клич. Или создашь новую армию. У тебя есть тайные склады. И золота на оплату наемников припрятано с запасом. — Кадрид улыбнулся.
— Ты когда-нибудь видел однорукого скалолаза? — Бодхани понимал, что согласится с предложением. Но спросить был обязан.
— Мы поднимем тебя веревками.
— Кадрид, я давно не верю в бессребреников. Что мешает тебе уйти без однорукой обузы?
— Ты мудр, баши. Я хотел бы быть баши сам. Но без тебя не справиться. Люди не пойдут за мной. Не знаю, почему идут за тобой. До сих пор идут! Но за мной не пойдут точно. Вторым быть лучше, чем никем.
Бодхани думал недолго. Что умел зеравшанский баши, так это быстро принимать решения.
В поднявшейся суматохе никто не заметил, как загнанная в ловушку армия уменьшилась на семь джигитов. И одного баши…
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера Виктор Юринов
Возле коша двое. Высокий мужик в камуфляже и… Борьчик… Да, действительно, Борьчик. Сын изменился: стал шире в плечах, оброс мускулатурой, появились уверенные движения опытного бойца… Но это он, мой Борьчик. Да и как он мог не измениться, если сумел прийти сюда.
Ира всхлипывает и бежит вперед. Сын поворачивает голову и бросается навстречу. Еле сдерживаюсь, чтобы не бежать. Не хватает только словить инфаркт в такой момент. Подхожу не торопясь. Жена рыдает, уткнувшись Боре в грудь. Он растерянно гладит мать по голове, как заведенный повторяя раз за разом:
— Я пришел, мама… Все хорошо! Я пришел… Я пришел, мама…
Честно говоря, очень хочется на Ирино место. Но ей нужнее. И еще… я не вижу внучки, которая должна быть здесь.
Борин спутник подходит ко мне. Капитан. Надо понимать, тот самый, очень вовремя пристреливший Тимура Ахмадова.
— Капитан Урусов, — представляется он и добавляет, — Андрей.
— Виктор.
— Я знаю, — улыбается Андрей, кивая на Борю. — Доложили.
Но тут же улыбка сползает с его лица.
— Санька ушла вон туда, — палец упирается в Чимтаргу. — Сказала, есть какая-то тропа, которую надо перекрыть, и про которую никто не знает. Извини, Вениаминыч, я совсем плохой был, не сумел задержать. Мы как раз за ней собирались.
Смотрю на осунувшееся, заострившиеся лицо, черные круги вокруг глаз. Слышу Борино хриплое дыхание…
— Нет, капитан, Чимтарга вам сейчас не по зубам. Горняшка у вас. Удивительно, что на ногах держитесь.
— Но…
— На подходе Потап с бойцами, они пойдут. А вы вниз. В Лагерь и отдыхать. Эта война для вас закончена.
— Но пап, там же Санечка! — Боря отрывается от матери и поворачивается ко мне. — Ты не думай, я теперь не только в шахматы играть умею.
— Знаю, — отмахиваюсь от сына. — Можешь за сутки без аклимухи дойти от Искандеркуля до Мутных. Но после этого тем же темпом пройти Чимтаргу не сможешь. Вообще не сможешь. Только отвлечешь людей на свое спасение.
— А…
— Моя внучка не домашний ребенок. И…
От неожиданного толчка чуть не падаю в снег. Ленг поворачивает морду к Коно. Санькин пес смотрит в сторону перевала, потом оборачивается и требовательно-вопросительно гавкает.
— Да, Коно, — говорю ему, — найди ее. И вытащи. И ты тоже, Ленг.
Псы мгновенно исчезают за гребнем ближайшей морены.
Таджикистан, Фанские горы, Мутные озера Коно
Запахи. Много. Здесь было много Друзей. Но давно. Маленькая тоже была. Сейчас нет. Есть люди! Двое. Чужие. Один не совсем чужой. Тот, который не умер в пургень. Второй незнакомый. В коше. Вышли. Посмотреть, чтобы не обидели Старых Друзей, которые с нами. Не нападают. Обнимаются. Плачут. Чужой — не чужой. Это новый Друг. Хорошо. Друзья — это хорошо. Но где Маленькая? Запахи. Она была здесь. Куда ведет след? Вон туда за морену. Недавно, можно догнать. Надо спросить Друзей. Старый Друг, ты не против? Плохой запах. Она беспокойна. Надо к Маленькой! Вместе с братом? Хорошо! Нужно спешить!
* * *
Два черных зверя, мгновенно сорвавшись с места, большими прыжками понеслись к перевалу Чимтарга, с каждым скачком отыгрывая фору, выбранную Санькой. Глупые люди думают, что лучшие из них могут сравниться с собаками в беге. Неправда, псы намного быстрее. Просто у них хватает ума это не показывать.
Таджикистан, Фанские горы, озеро Большое Алло Олег Юринов
Вызов застает врасплох.
— Ирбис — Бешеной.
— Слушаю.
— На Большом Алло есть обходная тропа. Она выходит в Правый Зиндон ниже ручья Мирали.
— Что там?
— От Левого Зиндона веревка простых скал. Потом легко.
Неприятная новость. Простые скалы — простые для нас. Протащить там армию Бодхани не удастся. Но отправить десяток нам в тыл — реально. А что может натворить профессионал — знаем все. Специалистов у Ахмадова быть не должно. Но лучше перестраховаться! Кстати, а откуда она говорит? С Мутных рация не возьмет!
— Понял. Ты где?
— На Чимтарге. Буду у выхода на тропу минут через сорок.
Только этого не хватало! Ору в рацию, как будто могу что-то изменить:
— Не надо! В одиночку не задержишь!
— Если будет человека три — перебью. Если больше — прослежу.
— Не надо!
— Папа, я уже выросла!
— Хорошо. Только не ввязывайся. Если кто появится — отслеживай и держи в курсе.
— Приняла. СК.
— СК.
Отключаюсь и развиваю бурную деятельность.
— Витас с Барсом, Олим… — оглядываю четырнадцатилеток. Двоих мало, нужен кто-то еще, — Рашид, со мной. Взять снайперки. Кроме Витаса. Леха, здесь за старшего. Пошли.
Выскакиваем минут через пять. Плохо, очень плохо. Меньше, чем за полтора часа не дойдем. А дочка добежит за сорок минут. Может, конечно, и ложная тревога. Но… Если она сходу ввяжется в бой… Ввяжется обязательно, не решится пропустить вниз. Если бы не ее предупреждение, джигиты могли бы вообще обойти «каменоломню». Теперь перекроем. Но не успеваем. Никак не успеваем.
