— Владимир Алексеевич, я рад, что вы нашли в себе силы, чтобы явиться ко двору…
— Я осознал, Алексей Александрович, что иначе вы изведете все запасы гербовой бумаги на послания мне!
Я бросил взгляд на распахнутую дверь, ведущую в приёмную, где уже собралась любопытствующая толпа.
— Оставьте нас!
Захлопнувшаяся дверь отсекла разом все посторонние звуки. Я смотрел на Громова. Выглядел он неважно, кожа так плотно обтянута череп, что казалось, кости скоро её прорвут, во всех движениях ощущалась лихорадочная горячность, в глубоко впавших глазах сверкали недобрые огоньки. Не в силах усидеть на месте, он вскочил, навис над моим столом, сверля меня взглядом.
— Давайте проясним все раз и навсегда, Алексей Александрович!
Моё отчество он произнёс с лёгкой заминкой, ухмыльнувшись при этом, и я понял, что так он напоминает мне о нашей общей тайне.
— Я не намерен играть в ваши игры! Мне не нужны ваши побрякушки! Я не наёмник, мне не нужна плата! Все, что я делал — я делал из долга перед отчизной, не перед императором! Увы, моя судьба крепко связана с вашей, это мой крест — исправлять то, что умудряетесь сотворить вы, Романовы!..
— Отец! Как ты можешь???
Потрясённый Павел подскочил, схватив Владимира Алексеевича за руку. Посмотрел на меня:
— Простите его, Алексей Александрович, он ещё плохо себя чувствует, это всё горячка…
В этот момент раздался стук в дверь, чуть разрядивший обстановку. Принесли чай. Я про себя горячо поблагодарил того, кто догадался о дать распоряжение его приготовить. Пока нахмуренный Громов — старший нехотя отхлебывал травяной напиток, поддавшись на уговоры сына, но жалуясь на горечь и непривычный вкус, я собирался с духом.
— Владимир Алексеевич, мне искренне жаль, что вы так настроены. Поверьте, что я испытываю лишь безмерную благодарность…
Громов глянул на меня и обратился к сыну:
— Павлуша, ступай, вели подать карету, мы уезжаем, я пока перемолвлюсь парой слов наедине с Его Величеством… Да не беспокойся, всё будет хорошо!
Дождавшись, пока тот выйдет, князь подошёл ко мне, с громким стуком поставил чашку на стол, наклонился ко мне и свистящим шёпотом произнёс:
— А ты повзрослел, финский щенок, научился гладко врать, не краснея, как прежде! Я знаю, чего ты боишься — только я верен своему слову. Я поклялся, что твое происхождение останется тайной, своему другу, Александру… И значит, она сойдёт со мной в могилу. Живи, маленький финн, но помни — на страже Российской империи всегда стояли Громовы, и мы начеку! Откуда бы ни исходила опасность для империи: из-за ее пределов или из самого её сердца!
С этими словами он двинулся к выходу, приоткрыл дверь, обернулся:
— Честь имею, Ваше Величество! Надеюсь, больше наши пути не пересекутся. И кстати, чаек ваш — изрядная дрянь!
Громыхнув так, что в кабинете задрожали стекла, он покинул его.
Это были последние слова князя Владимира Алексеевича Громова, что прозвучали во дворце. Спустя пару дней из его поместья пришла скорбная для империи весть — старый князь скончался.
Эпилог
Когда я умру, этот мир умрёт вместе со мной.
Исчезнет мой кабинет, в котором я провёл треть своей жизни. Сотрется из памяти мироздания мой любимый шкаф, с которым мы столько пережили. Уйдёт в небытие тенистая аллея в парке, что была множество раз измерена моими шагами вдоль и поперек. Сотни, тысячи любимых, памятных вещей внезапно просто перестанут быть. Потому что умру я.
Останутся другие миры: тот, в котором живут мои дети; таинственная вселенная, которая породила мою непокорную, сильную Тэйни… У каждого из них — своя история, свои герои и злодеи.
Сколько живых, мыслящих существ на этой планете, столько и миров… Да нет, даже намного больше! Ведь каждый мечтал о чём-то другом, представлял себе идеальную реальность. Я искренне верю, что любой мир, созданный нашим воображением, существует. И иногда, наверное, очень редко, но всё же бывает, что кто-то однажды оказывается совершенно в другой жизни — как случилось когда-то со мной.
Почему я задумался об этом? Я умираю. И вместе со мной уходит мир, что я создавал так долго и кропотливо, совершая ошибки, а потом пытаясь их исправить, встречаясь с людьми и расставаясь, иногда навсегда. Сожалею ли я о чём-то?
Когда моё сердце вдруг сбилось с ритма, пропустило пару ударов, а затем отчаянно, зло стукнуло в грудину, отчего стало невозможно больно, я увидел испуганные лица близких. И время словно замедлилось, мы все, точно диковинные насекомые в капле тягучего янтаря, замерли на полуслове, в начале движения. Наверное, это прощальный подарок судьбы — последние секунды жизни растянулись в бесконечность, позволив понять, с чем я ухожу, что оставляю после себя.
Я вглядывался в испуганные глаза жены и испытывал щемящее чувство нежности. Анна, моя невозможная радость, отрада всей моей жизни. Она вошла в мою жизнь глотком свежей родниковой воды, словно морская волна, обточила острые углы моей души. Как жаль, что у нас с ней так и не появилось детей… Каким станет её мир без меня? Я знаю одно — она сильная, она справится.
Павел, мой сын… На его лице растерянность, широко распахнутые глаза цвета весенней зелени напоминают мне о Марго. Как часто она вот также смотрела на меня после нашей очередной ссоры. Как часто я бывал к ней несправедлив, как часто совершал ошибки!.. Но мы оба были слишком молоды. Где бы ты сейчас ни была, моя воздушная Маргарет, в каком бы из мириадов миров ты не повелевала бурями и ураганами, ты должна знать — наш сын вырос достойным человеком. Он рассудителен и вдумчив, он не просто взял лучшее от нас, он лучше нас. Я уверен — он готов занять моё место, его мир будет куда чище и правильнее моего.
В тёмных глазах Тэйни, что все эти годы была моей верной тенью, ничего не требуя, ни на что не жалуясь, я легко читаю понимание. Ей всегда было известно куда больше, чем нам, простым смертным. Чем я заслужил такую женщину — полную загадок и тайн, раскрыть которые мне так и не удалось? Она прекрасна, как сама жизнь, но столь же безжалостна и сурова. Она дарит и отбирает, она испытывает ежечасно, она сама — испытание. Выдержал ли я его?
Я перевожу взгляд на её сыновей — наших сыновей. Вот и ответ. Она сочла меня достойным стать отцом своих детей. Долгие годы я наблюдал за тем, как они взрослеют, набираются сил и мудрости. Такие одинаковые — унаследовавшие медный цвет кожи от матери и мою льдистость взгляда; такие разные — поражающие своей исключительностью и самобытностью. Порывистый и горячий Ник, отдающий предпочтение честной схватке, одерживающий победу в любом бою легко и непринуждённо, с жизнерадостной улыбкой на лице. Говорящий с духами Тим, немногословный, с тяжёлым, оценивающим взглядом, что проникает в самую душу любого человека, обладающий знаниями о сути мироздания. Я верю — их дорога будет куда прямее моей.
Я с лёгкой улыбкой воскрешаю в памяти образ Дарьи, рыжеволосой феи, что вспыхнула ярким светилом, озарив мою жизнь. Как беспощадно было растоптано это пламя… Я вижу её лукавый взгляд в пляшущих языках огня в камине, мне чудится её звонкий, переливчатый смех! Быть может, он доносится из той вселенной, где она по-прежнему жива и счастлива?.. И одна из причин, по которой я не боюсь смерти, что стоит за моим плечом — надежда на скорую встречу с моей первой, чистой любовью. Прожив долгую жизнь, я понял, что в мире существует лишь одно предательство — отказ от надежды. А всё остальное, что мы зовём этим словом — всего лишь недопонимание…
Я давно простил Петра Тараканова, сохранив о нём только тёплые воспоминания. Ведь в его мире его выбор был единственно верным, мог ли я осуждать его?.. И я простил Светлану. После вести о гибели мужа в одной из битв в Первой Магической войне, когда она поняла, что больше не нужно бояться замарать его честное имя, маленькая фрейлина призналась мне в том, что была вынуждена помогать врагу. Её мир сосредоточился на сыне, и ради него она поступилась многим. Разве мог я винить её? Ведь и я ради спокойной жизни моих детей совершал страшное.
