— Надо бы за ним присмотреть, — посоветовал я Ивару.
— Уже присматривают, — ответил Бескостный. — Забудь о нем.
Переговоры.
С одной стороны — Хвитсерк Рагнарсон, с другой — мой бывший начальник Теобальд.
Требования королей: покинуть город и убираться домой.
Требования конунгов: дайте нам много-много денег, выдайте убийцу Рагнара Эллу, и мы покинем город и отправимся восвояси.
Смысл первого требования: выйдите за стены, и мы вас разгромим.
Смысл второго: не выйдем.
Еще одни переговоры.
С тем же результатом.
Вялая попытка штурма со стороны англичан.
Новые переговоры. Красный Лис против Теобальда. Результат ожидаемый.
Штурм крепости на противоположном берегу.
Отбит с потерями. Небольшими у англичан, ничтожными у обороняющихся.
Снова переговоры. На этот раз статусные: Бьёрн Железнобокий и король Осберт.
Я — в качестве переводчика.
Бьёрн хамил и нарывался. Требовал денег, Эллу и присягнуть в верности Рагнарсонам.
Осберт предлагал покинуть город без всяких условий. Мол, не бойтесь, мы никого не тронем. Врал.
Бьёрн ответил: мол, кто еще кого тронет!
Осберт предложил ему выйти и сразиться.
Бьёрн тут же ответил, что согласен. Он и Осберт. Один на один.
Оказалось, Железнобокий не так понял. Речь шла об армии на армию.
Бьёрн обвинил англичанина в трусости.
Осберт обвинил в трусости всех норманнов.
Не договорились. Хотя я заметил, как блеснули глаза отставного короля, когда ему предложили выдать Эллу.
Но я также понимал: вбить сейчас между ними клин невозможно. Ничто так не объединяет подружек, как наличие общего врага.
Переговоры шли, а к англичанам тем временем подтягивалось пополнение. В основном фирд. Но все равно неприятно.
Прошло пять дней. На традиционных обедах братья Рагнарсоны делали вид, что так и надо. И судя по физиономии Бескостного, да, так и надо. Он чего-то ждал. Вопрос: чего? Помощь к нам подойти не могла. Разве что через пару месяцев. Неужели осада продлится так долго? Как-то не верится.
Это случилось в праздник. Христианский праздник. Пальмовое воскресенье. Оно же ивовое и вербное. День вхождения Господа в Иерусалим.
Воевать в этот день христианам не положено. Положено молиться. Об этом знали все, включая язычников-норманнов.
И тем не менее короли нортумбрийские отринули традиционные христианские добродетели и пошли на штурм. Надо полагать, решили: ради такого дела — можно.
Штурмовали решительно и по всем правилам. С тараном и множеством лестниц.
Однако рассчитывали они, как оказалось, не столько на Божью помощь, сколько на банальное предательство.
Хотя что считать предательством, вот вопрос.
Можно ли назвать предателем человека, весь род которого сейчас — по ту сторону стен, а клятву верности он дал, мягко говоря, под давлением?
Да, это был Озрик.
Король-марионетка решил стать самостоятельным игроком. Собрал группу поддержки, почти сотню боевитых йорвикцев, и напал на охрану главных ворот.
Причем напал так внезапно и яростно, что сумел оттеснить могучих викингов и эти самые ворота открыть.
Таран не понадобился. Тысячи разъяренных англосаксов хлынули в нортумбрийскую столицу. В свою столицу.
Узкая улочка шириной «две телеги не факт что разъедутся». Зато мощеная, со сточными канавами по краям. Цивилизация.
С одной стороны улочки стена, с другой — другая стена. В каждой стене на высоте примерно трех метров — узкие щелки-бойницы. За каждой прорезью — мои стрелки. Другие стрелки — на крышах. Один из домов и так был наш по праву самозахвата. Второй мы заняли два часа назад, загнав его обитателей в подвал.
Улочка наша имеет важное значение. По ней можно выйти на центральную площадь. К собору и королевскому дворцу.
А можно и не выйти. Наша задача — чтоб не вышли. Поэтому улочка перегорожена парой снятых с колес телег, заполненных для весомости булыжниками. Телеги — моя идея. По первоначальному замыслу командования следовало обойтись обычной стеной щитов. Но у меня дефицит копейщиков и избыток стрелков. Потому сначала баррикада, а уж потом пехота. В вольном строю. Задача проста. Убить всех, кто придет к нам «на огонек». И я уже слышу, как они идут. Даже не идут, бегут. Вопят, радуются, празднуют победу… суицидники.
Ивар — стратег. Есть чему поучиться. А может, это Бьёрн придумал. Железнобокий тот еще хитрован. Или все они они коллективно. Так или иначе, но братья Рагнарсоны оценили диспозицию и состав вражеского войска и пришли к выводу, что сойтись с ними в чистом, вернее грязном по весеннему времени полю — плохая идея. Даже если и удастся победить, потери будут громадные.
Неплохой вариант — заставить англичан лезть на стены. Неплохой, но не более. Стрелков у королевского воинства в разы больше, вдобавок и штурмовые орудия в наличии. В крепости орудия тоже есть, но нет тех, кто умел бы с ними толком управляться. Да и не факт, что англичане полезут на стены. Обложат со всех сторон и будут ждать, пока мы не подъдим невеликие после зимы припасы.
Значит, что? Значит, надо спровоцировать английскую армию на атаку. И поставить храбрых и не очень англосаксов в положение, удобное для нас и неудобное для них. То есть на дистанцию копейного броска максимум. А лучше щит к щиту. Тогда качественное превосходство возымеет преимущество над превосходством количественным.
И средневековый город древнеримской постройки Йорк-Йорвик был для подобного плана просто идеален.
Но если открыть главные ворота и повесить над ними плакат «Welcome», англичане не поведутся. Заподозрят ловушку.
Надо, чтобы сами.
Вот тут-то и пригодился Озрик.
Как только наш «как бы король» узнал, что к городу движется большая-пребольшая армия его соплеменников, а в армии этой — его благородный папаша-олдермен, наш «верный» королек тут же отправился к священнику и поинтересовался: не может ли тот снять с него клятву, данную Господу и засвидетельствованную другим святым отцом?
Ответ он получил ожидаемый: что один святоша наложил, то другой святоша может… хм, убрать.
И убрал.
Разобравшись с Богом, Озрик занялся делами людскими. Через торговцев связался с папой и заверил его в своей лояльности.
Когда крепость осадили, связь родичей упростилась. Делов-то — спустить на веревке одно послание и поднять другое. Тем более что караул из верных Озрику саксов почему-то каждую ночь ставили на одно и то же место крепостной стены.
Естественно, братья были в курсе и самого факта переписки и даже отчасти — ее содержания. В частности, дату штурма, вербное, или по-здешнему «пальмово-ивовое» воскресенье 21 марта 867 года от Рождества Христова, сами же Озрику и подсказали.
Поболтали в его присутствии на тему: как хорошо, что христиане в праздники не воюют, можно расслабиться, выпить и ни о чем не тревожиться.
Озрик клюнул и на радостях поспешил открыть единоверцам вожделенные врата к победе точно в назначенный день.
И радостные англичане бросились в мышеловку. Вернее, в мышеловки, одну из которых контролировали мои храбрецы.
Толпа атакующих появилась минут через десять. Именно толпа. Впереди — несколько десятков грязных, скверно одетых ополченцев с копьями и плохонькими щитами. Еще у атакующих были топоры. Не боевые. Такими увесистыми железяками сподручно деревья рубить. Или двери. Чем кое-кто из «победителей» немедленно занялся. Война войной, а шанс хапнуть столько, сколько среднему английскому крестьянину на всю жизнь хватит, выпадает нечасто.
