class="p1">– Вот это хорошо. А то мне ещё с казаками рассчитываться, – обрадовался Мишка. – Как-никак, в бою все были, и добыча это общая. Сам я и подождать мог бы, а вот люди…
– Да понимаю я, – отмахнулся офицер. – Уже то радует, что ты это добро сюда несёшь, а не в банк. Твоими стараниями мой отдел по закупке валюты уже в первых числится. А это, друг мой, совсем не шутки.
«Свободные от учёта средства для работы в других странах, – хмыкнул про себя Мишка. – Ещё один плюсик к твоей карьере».
Офицер запер свой кабинет и быстро сбежал по лестнице, неся в руке трофейный саквояж. От всех бумаг он успел освободить его ещё во время разговора с пленным, так что ничего кроме денег там не было. Они не спеша прошлись до здания банка, где Мишка получил на руки всю причитающуюся ему за валюту сумму. Потом, вернувшись к контрразведке, Мишка отвязал коня и, попрощавшись с контрразведчиком, прыгнул на облучок.
Вернувшись в станицу, он первым делом навестил атамана. Отдав ему деньги, Мишка выслушал кучу хвалебных отзывов своим талантам стратега и отправился домой. То, что раздел добычи поручили атаману, было естественно. Укрывать добычу от станичников было не принято. Тем более что всё остальное, навроде оружия и боеприпасов, реализовывалось через местных торговцев. В общем, атаману предстояло после всех коммерческих операций удержать часть средств в казну сотни, а остальное разделить между теми, кто участвовал в операции.
Едва войдя в дом, Мишка сходу подхватил на руки заплаканную Танюшку и, прижав её к себе, уселся на лавку у двери. Чуть слышно всхлипывая, девочка доверчиво прижалась к нему и притихла, обхватив ручонками за шею. Понимая, что все слова сейчас будут лишними, парень просто обнял ребёнка, ласково поглаживая по спинке. Так их и застали женщины, вернувшиеся с огорода. Это Мишка понял по испачканным землёй рукам обеих. Увидев его, тётка испуганно ойкнула и тут же повалилась на колени. Настя отстала от неё буквально на пару секунд.
Вздохнув, Мишка пересадил Танюшку поудобнее и, откашлявшись, устало велел:
– Встаньте уже. Чего уж теперь-то.
– Прости, Мишенька! – взвыла тётка не хуже пароходной сирены.
– Не голоси, мама Глаша, – скривился парень. – Чем полы подолами мести, лучше бы на стол собрали. Есть охота.
– Ой, я сейчас, Миша, – подскочила Настя ошпаренной кошкой.
Спустя пять минут стол буквально ломился от разносолов. Женщины и вправду постарались. Даже штофик с водкой выставить рискнули. Укоризненно посмотрев на спиртное, Мишка перешёл к столу и, усадив Танюшку рядом с собой, проворчал, глядя на стоящих в сторонке женщин:
– Садитесь к столу. Нечего стенки подпирать. И без вас не упадут.
– Миша, ну, не сердись, – тихо попросила Настя, погладив его по руке.
– Да не сержусь я, – вздохнул парень. – Это поначалу готов был плетью шкуры с обеих спустить. А теперь… – он замолчал, растерянно махнув рукой. – Ну когда вы поймёте, что я ничего просто так не говорю? – не удержавшись, спросил он.
– Так думали, забылось всё уже, – растерянно призналась Глафира.
– Такие дела просто так не забываются, – снова вздохнул Мишка, подвигая к себе миску со щами.
Поев, а точнее, объевшись до сонной одури, но так и не притронувшись к водке, он отвалился от стола, сыто отдуваясь.
– А как было-то всё, сынок? – осторожно спросила тётка, не сдержав любопытства.
– Повезло, что пластуны те места как свой кисет знают. Обошли короткой дорогой да переняли, до того как похитители с основной бандой сошлись. Ну, а после уже и до самой банды добрались.
– Господи, зачем же рисковать так было? – охнула тётка.
– А затем, что не успели бы мы уйти, – вяло огрызнулся Мишка. – Догнали бы нас. А так по частям их одолели.
– Выходит, и вправду тебя достать хотели? – испуганно спросила Настя.
– Угу. Да только желающего я лично в контрразведку спровадил. Уж там его быстро до донышка вывернут, – злорадно пообещал парень. – Забыли, сволочи, что война идёт. А в военное время такие шутки даром не проходят.
– И чего они к тебе привязались? – растерянно спросила Глафира.
– Изобретатель потому что. А иностранцам такие люди нужны. Умыкнут и заставят на себя работать. Навроде раба.
– Господи спаси! – перекрестилась тётка. – А с ребёнком как же? – кивнула она на уплетающую пирог с ягодой Танюшку.
– А чего церемониться, когда уже спеленали? – пожал парень плечами. – Там бы и продали, кто больше даст. Им она не нужна.
– Господи! – повторила тётка, всхлипывая.
– Всё, не голоси, – отмахнулся Мишка. – Просто запомните обе. Не бывает так, чтобы кого-то пытались просто так на ту сторону тащить. Или на мясо, как каторжные, бывает, уводят, или на продажу. Как со мной.
– Миша, а как дальше-то будет? – решившись, спросила Настя.
– А как раньше было, – пожал парень плечами. – Вы своими делами занимаетесь, а я своими. Благо задумок ещё много.
– Миша, а может, бросил бы ты это изобретательство? – неожиданно предложила Глафира. – Ну его. Глядишь, и отстанут.
– Поздно бросать, – качнул Мишка головой. – Да и незачем. Это изобретательство всех нас, считай, кормит. Как и охота. Но с него нам тут уважения больше. Думаешь, будь я просто следопытом, пошли бы пластуны за мной? Нет. Я ведь тут ещё и оружейник. А одного без другого не бывает.
– Это как? – не поняла Глафира.
– Ну, толковый оружейник он ещё и обязательно изобретатель. Пусть не всё подряд переделывает, но обязательно думает, как что-то сделать так, чтобы больше не ломалось или удобнее стало.
– Это что ж теперь, нам всю жизнь бояться? – растерялась женщина.
– С чего бы? – не понял Мишка. – Сказано было, живём как жили. Просто за детьми в семь глаз смотреть да за плечо оглядываться чаще. А с остальным я сам разберусь, – жёстко пообещал он. – Ваше дело – дом да дети. Собака на дворе есть. Ежели что, шум поднимет. Пока меня нет, ещё и Монгола из стойла на ночь выпускайте. Он чужого враз затопчет. И оружие под руками держите. Даром я вам обеим револьверы добывал? Небось, забыли уже, с какой стороны у них пуля вылетает, – укорил он женщин.
– Господь с тобой, Мишенька. Почитай каждый вечер на берег к твоему мешку ходим, – решительно возразила тётка. – И из винтовок, и с револьверов стреляем. Народ уж смеяться начал, что в казаки готовимся, – с улыбкой пожаловалась Глафира.
– Пусть смеются. Зато спать спокойно станем, – усмехнувшись в ответ, отмахнулся Мишка, обнимая Танюшку.
* * *
Затягивая очередную гайку на раме, Мишка прокручивал в памяти все разговоры с пленным, который пытался захватить его самого. И каждый раз оставался с чувством,
