Профессор начал что-то мычать, вновь попытался отползти, но ползти было некуда. Да и делать это с простреленной ногой довольно трудно. Лея с потерянным лицом встала, медленно приблизилась к нему. Медленно подняла ствол. «Старичок» перестал причитать и вдруг гордо посмотрел ей в глаза. Елена поразилась мужеству этого человека: по его щекам текли слезы, но он не умолял, не лебезил, не впал в истерию. Просто принимал неизбежное.
– Сеньориты… Пожалуйста! – с трудом прошептали его губы. – Не убивайте мою дочь! Она здесь ни при чем, она ничего не знает! Она будет хранить молчание! Она не виновата! Ваше высочество!.. – Последнее обращение он выдавил с трудом, и Елена зауважала его еще больше.
– Хорошо. – Лея согласно кивнула. – Она не виновата и ничего не знает. Но вас, дон Мигель, я не могу оставить в живых. Простите.
Лея сделала это. Спустила курок.
Подсознательно Елена надеялась, что она одумается, но лишь на уровне надежды. Ей просто хотелось, чтобы она этого не сделала. Но Лея – инфанта, станет королевой, ее с детства готовили к этому. Даже корпус с коварным Полигоном стал для ее высочества лишь ступенькой в программе воспитания суровой женщины из легкомысленной девочки. Она не могла не выстрелить.
Разумеется, Елена успела, да и не могло быть иначе, когда Принцесска в таком угашенном состоянии. Нож впился в плоть пистолета за долю секунды до того, как раскаленная игла выскочила из его дула. Естественно, игла пролетела сквозь толщу ножа, как сквозь масло, но свое дело тот сделал, пистолет от удара увело в сторону, и смертоносная игла, не собрав кровавой жатвы, впилась в стену рядом с головой профессора.
– Спасибо, давай назад. – Елена забрала из рук опешившей Леи пистолет, вытащила из него нож и засунула один в кобуру, другой за пояс. – А теперь сядь и слушай.
Лея покорно села.
– Дон Мигель, вы понимаете опасность вашего изобретения? – Елена сделала эффектную паузу.
Старик закачал головой:
– Да, сеньорита. Теперь понимаю. К сожалению, понял это слишком поздно.
– Скажите, вы человек чести? – Ее глаза опасно прищурились.
Профессор сглотнул ком.
– Смотря что вы имеете в виду.
– Если вы дадите слово молчать о своем изобретении, вы нарушите его?
Тот неуверенно пожал плечами. Елена ответила сама, обернувшись к Лее:
– Не нарушит. Он человек слова. Ты оставишь его в живых, Лея. Оставишь и спрячешь. Где – не знаю, но мне кажется, будет лучше, если за пределами планеты. – Затем вновь обернулась к старику: – Дон Мигель, в самом ближайшем будущем я и сеньорита… вон та сеньорита, – она указала на дверь, за которой скрылась Малышка, – под вашим чутким руководством и при помощи ресурсов ее высочества уничтожим все ваши работы. Публикации, открытия, бумаги и наброски, черновики, капсулы и информационные носители. ВСЁ. Во всех частях планеты, где бы они ни располагались. Потом вы даете слово, что никому никогда не обмолвитесь о вашем изобретении. В обмен на это мы спрячем вас где-нибудь в Северной Америке, сделав пластику и сменив документы. И вы будете жить там, ожидая дальнейшего нашего решения на ваш счет.
– Решения? Простите, сеньорита? – не понял он.
– Ваше изобретение может понадобиться, – усмехнулась Елена. – Понадобиться ее величеству королеве Лее. Так понятнее?
Профессор закивал.
– Когда это произойдет, никто не знает, но хотелось бы, чтобы не скоро. Ваша дочь, естественно, останется на планете, как гарантия безопасности. В случае любой мало-мальской утечки с вашей стороны она превратится в вашу бывшую дочь. Причем самым зверским способом, мучиться будет долго. – Елена выдавила свой фирменный оскал. – Так что имейте в виду. Для ЕЕ же безопасности вас снабдят устройством самоликвидации, которое вы сможете активировать в любой момент, на случай если вас поймают и… убедительно попросят сотрудничать. Не важно кто, хоть вражеские разведки, хоть родные венерианские спецслужбы. Убив себя, вы спасете дочь, этот момент я хотела бы особо подчеркнуть. ЛЮБАЯ утечка – и… – Елена провела рукой по горлу.
Профессор вновь кивнул.
– Вам разрешат видеться иногда, но ваша дочь, увы, станет невыездной. Но это небольшая плата за жизнь вас обоих, согласитесь?
Профессор был полностью согласен.
– Значит, договорились. Лея, мы с Малышкой ждем тебя внизу. – Она развернулась и пошла к выходу.
– И зачем ты это сделала? – спросила Лея, с вымученным видом садясь в машину.
Малышка села напротив.
– Это оружие, – усмехнулась Елена. – А оружием не разбрасываются.
– Но он может…
– Не может! – Кончики губ Елены сложились в довольную усмешку. – Не сделает. Ты плохо разбираешься в людях. В ближайшую больницу! – бросила она по внутреннему каналу водителю, ухмыльнувшись Малышкиной распухшей роже.
Декабрь 2424 г. Венера, Альфа– Объясни мне, что происходит?! – Елена ворвалась, словно вихрь, сметая все на своем пути.
Лея меланхолично пожала плечами и прикрыла за ней дверь номера, после чего прошла внутрь комнаты и, не включая свет, рухнула в кресло.
М-да, а вид у нее еще тот! Всю спесь Елены как сдуло ветром. Бледная, тощая, с огромными кругами под глазами, скелет, а не человек!
Ей было жаль Принцесску. Она ей всячески сочувствовала, но делать то, что делает сейчас знакомая ей Лея, не могла, а значит, ее долг, как подруги, привести ее в чувство. Да, мать умерла, но к этому событию страна готовилась загодя, все привыкли к мысли о скорой кончине Катарины Веласкес, от дворника и бомжа до ученого и олигарха. Впасть в такую сумасшедшую депрессию после почти годовой подготовки?
А дочь? Да, родила, да, после родов сложно. Но у нее целая куча нянек, служанок, съевших в деле ухода за малютками собаку. В ее распоряжении лучшие психологи не только планеты, но и всей Солнечной системы, способные вытащить из любой послеродовой депрессии. Нельзя вести себя так, нельзя себя запускать! Нет, Елена определенно не понимала, что происходит с Принцесской.
– Что ты хочешь услышать? – похоронным голосом потянула Лея.
Елена сочла за лучшее не начинать кричать и, взяв себя в руки, спокойно спросила:
– Что с тобой?
– Со мной все в порядке. – Лея бегло пожала плечами.
– Нет, не все! – Елену начало пробирать. – То, что мама умрет, не было для тебя сюрпризом! Почему ты довела себя до такого состояния? Торе, да, траур, да! Но не безумие, Лей!
А дочка? Дочь – это счастье! Радость, которая может утешить тебя в горе! Донья Катарина была бы на седьмом небе, успей она подержать на руках твою малышку! Она умирала счастливая, зная, что та скоро родится! А ты? Что ты творишь?
