– Хм… Вы сказали Ваксай? – заинтересованно спросил Торб. – У нас в Валкалаве это был известный род. Так что, возможно, она и впрямь очень древней крови…
– Так вы из Валкалавы? А слышали ли вы когда-нибудь о существовании некой могущественной секты, в которой могли состоять только благородные люди и которая после развала Старой Империи сумела сохранить и приумножить древние знания? А еще она так сильна, что едва ли не повелевает царями и иными властителями.
– Ну разных тайных сект во все времена было множество. Но те, что создавались по сословному принципу, обычно долго не жили. Надо знать этих благородных – клубок змей. Пока есть кого кусать извне, они кусают их. А как только вонзить зубы становится не в кого, начинают грызться между собой. Да и сохранение знаний? Это не то, ради чего благородные готовы сражаться. Однако, немного пообщавшись с оу Готором, я, кажется, уже готов поверить и в это. Кстати, а что вы можете сказать о его спутниках? Есть ли в них что-нибудь столь же выдающееся?
– Вот, собственно говоря, как обстоят дела, – закончил Готор свой рассказ.
Наступила продолжительная пауза, всем надо было переварить услышанное. Даже Ренки, словно окунувшемуся в недавнее прошлое и по-новому пережившему былое потрясение.
– То, что вы сейчас рассказали, – задумчиво произнесла Одивия, – звучит настолько невероятно, что я почти готова в это поверить. Но как? В смысле – как это вообще возможно?
Профессор Йоорг пока еще не вернулся из университета, Гаарз находился внизу, сидел за одним из вынесенных на улицу столиков, на всякий случай неся караульную службу и разделяя ее с чашей вина и мооскаавскими закусками. А студенты разошлись выполнять задания Готора.
Трое путешественников остались одни, и Одивия Ваксай сочла это удобным моментом для серьезного разговора. Правда, начался он с претензий и требования объяснений по поводу предстоящей «шалости». А потом Готор обрушил на нее правду о себе и о некоторых тайнах вселенной.
– Не пытайтесь понять, – ответил за друга Ренки. – Я уже больше трех лет силюсь себе все это представить, и у меня не получается втиснуть существование других миров между нашим миром и миром богов. Просто примите все, как есть. Есть множество миров, расположенных где-то… Мы даже понять не можем где. И есть возможность переходить из одного мира в другой. Опять же – мы не представляем себе как. Даже Готор не представляет. Но хотя он и выходец из другого мира… Вы не смотрите на него как на демона или иную сверхъестественную сущность, а смотрите именно как на человека. Я думаю, вы уже достаточно хорошо знаете оу Готора, чтобы понять, что он благородный, честный и полностью заслуживает вашего доверия!
– Да, – кивнула Одивия. – Это веский довод. Но мне понадобится какое-то время, чтобы свыкнуться со знанием о параллельных мирах. А какой он, этот ваш мир?
– Совершенно другой и точно такой же, – усмехнувшись, ответил Готор. – Человек может одеться в разные одежды, которые (наши ученые это доказали) будут влиять на его поведение и мысли. Но главное, что и составляет его сущность, все равно останется неизменным, надень он камзол благородного или драную рубаху поденщика. Примерно то же самое и у нас. Наш мир старше, мы знаем и умеем больше, чем вы. Но, по сути, обуреваемы теми же страстями и желаниями, что и вы. Среди нас также встречаются сволочи и праведники, храбрецы и трусы, жадины и бессребреники.
– И тем не менее мне очень хочется послушать про этот ваш мир. Вы просто обязаны мне все рассказать, иначе я лопну от любопытства!
– Обязательно расскажу, – улыбнулся Готор. – Но попозже, когда будет больше свободного времени. А сейчас вернемся к краже, а вернее – к Амулету! Думаю, теперь вы понимаете, почему я столь одержим его поисками и личностью Манаун’дака? Так что кража котла – это не, как вы изволили выразиться, бессмысленная блажь и глупость, а возможный ключ к нахождению дороги домой.
– Та приписка к завещанию, которую никто не может прочитать?
– Да. Она написана на олбанском, иначе именуемом падонкаффским йезыгом. – Готор опять улыбнулся. – Что-то вроде игры, популярной во времена молодости моего отца. Ее суть – написать слово или целое предложение, сделав максимальное количество грамматических ошибок, но чтобы при этом все же можно было его узнать. В мое время в нее уже не играли. Но память о ней живет как об одном из этапов развития… Простите, слишком сложно будет объяснить. Из-за того, что слова настолько искажены, профессору Торбу и другим знатокам кажется, что это какой-то другой язык. Но мне…
– Так что же там было написано? – почти хором прервали разглагольствования Готора Ренки и Одивия.
– Ну если прочитать самое главное: «Сихред ф аштный жтуги нах кот идзя фкот ле и на йягопятай тошчге». Что означает: «Секрет важной штуки находится в котле и на его пятой точке». Ну и еще десяток предложений. В парочке первых упоминается Олбания и падонки – своеобразный ключ к прочтению надписи. А последние… Полагаю, это послание родным Манаун’дака, тем, что остались там, у нас. Или хотя бы жителям нашего мира, которые, возможно, каким-то образом окажутся здесь.
– Вы думаете, он знал о том, что вы придете?
– Скорее я склонен думать, что под конец жизни он стал испытывать тоску по прошлому. Таково устройство нашей памяти, что подчас в старости мы не можем вспомнить, что делали вчера, но прекрасно помним, что делали, когда нам было двадцать лет.
– Да, – понимающе кивнула Одивия, – можно только представить, как ему было одиноко…
Ренки и Одивия подумали о самом Готоре и о том, что он тоже, подобно Манаун’даку, является пленником чужого мира, и все его надежды вырваться из этого плена связаны с Амулетом. С артефактом, которым сам Манаун’дак либо не сумел, либо побоялся воспользоваться.
– Э-э-э… А что еще за пятая точка? – Ренки решил разрядить повисшее молчание. – И как найти ее у котла?
– Это как раз просто, – рассмеялся Готор. – Пятая точка опоры, как у нас говорят. В общем, задница. То, на чем сидят. Полагаю, имеется в виду основание котла.
– Так как вы планируете его добыть? – поинтересовалась Одивия.
– Я послал наших студентов по лавкам Мооскаа, скупить всевозможные разновидности замков. Отберу наиболее похожие на те, что «охраняют» котел, и попытаюсь сделать отмычки. Меня в принципе этому учили. Проникнуть на территорию университета, думаю, будет совсем несложно. Да, насколько я помню по университету Фааркоона, там ночами по кампусу ходят охранники. Как правило, они гоняют и ловят студентов, которые вместо того чтобы спать или готовиться к занятиям, пьянствуют и безобразничают. Едва ли они станут приставать к людям в мантиях профессоров.
