Арому не зря посчитали курортной планетой. Ослабленная гравитация, не жаркое нигде, кроме пустыни, но в то же время достаточно теплое солнце, единственный материк, расположенный в экваториальной зоне, где практически не было зимы, — все это позволило отнести планету к разряду курортов первого класса, и, если бы не ее слишком удаленное от Земли расположение, здесь давно бы возвели многочисленные санатории и гостиницы.
Ротанов представил, сколько жизней унесло бы нашествие в этом случае, и подумал, что довольно часто отрицательные на первый взгляд факторы оборачиваются своей противоположной, благотворной стороной.
Облачности в этот тихий и ясный вечер почти не было, и, хотя небольшое зеленоватое солнце стояло достаточно высоко, на небе можно было рассмотреть бледные пятнышки самых крупных и ярких звезд. Ночью на небе Аромы загорался настоящий фейерверк, настолько яркий, что освещения, если небо не затягивали тучи, фактически не требовалось.
Ротанов думал о том, что райский климат Аромы вполне мог приглянуться кому-то еще… До сих пор человечеству не приходилось впрямую сталкиваться с другими гуманоидными расами, но земные экспедиции не раз встречали следы деятельности какой-то весьма развитой в техническом отношении цивилизации.
Автоматические маяки, следы временных лагерей, небрежно оставленные на пустынных планетах, — все это говорило о том, что рано или поздно такая встреча должна произойти, и Ротанову подумалось, что она совсем необязательно окажется дружественной, как предполагали оптимисты в совете Земной Федерации.
Слишком расширилась экспансия землян за последние два десятилетия. Рано или поздно интересы человечества пересекутся с интересами других космических рас. И возможно, именно Арома имела самое непосредственное отношение к этому первому противостоянию.
Во всяком случае, она не приняла людей. Она предоставила им свое море, свой райский климат, свои солнечные пляжи — но она оставалась равнодушной и замкнутой. Она не пустила людей в свои недра, хранила от них свои тайны, и, в конце концов, в лоне ее океана родилось то, что заставило людей отступить далеко в глубь пустыни, отступить лишь для того, чтобы в ближайшем будущем окончательно покинуть эту негостеприимную планету.
Ротанов, притиснутый с одной стороны к борту кузова, свесился с него, чтобы отвоевать себе хоть немного свободного пространства. Если не обращать внимания на ржавый борт с облупившейся краской, то можно было представить, что летишь над поверхностью песчаных холмов, поросших редкими кустиками неестественно яркой травы. Наверно, так видели бы эту местность земные птицы, если бы они здесь водились… И в который раз он стал искать ответ на вопрос, какой катаклизм вызвал столь однобокое развитие биосферы на этой планете?
— Нам осталось немного до места, которое я наметил для ночлега, — прервал Грант его размышления. Он чувствовал себя виноватым за тесноту в кузове, за свою маленькую старую машину и старался не показать гостям с далекой, ставшей для него почти нереальной Земли, как глубоко въелось в него убожество местной жизни, отчаяние и страх, принесенные нашествием безжалостных океанских тварей, гибелью друзей и близких.
Ротанов чувствовал его уязвленную гордость, с помощью которой Грант старался защитить остатки своего самолюбия.
Ему нравился этот немногословный человек с первых минут их встречи, вот только его простая речь, манера держаться — независимо и отчужденно — не вязались с образом трагического повествования автора, который сложился у инспектора при чтении дневника… Настолько не вязались, что Ротанов невольно подумал, а не мог ли дневник принадлежать кому-то другому? Человеку, сумевшему описать катастрофу во всех ее подробностях, собрать свидетельства десятков людей. Правда, реальные персонажи редко оказываются похожими на своих прототипов, сложившихся в нашем воображении по нескольким неполным фактам. Так уж мы устроены — мы всегда дорисовываем недостающие черты незнакомого человека, всегда стараемся представить его полнее и невольно идеализируем на первых порах созданный нашим воображением образ.
— Там есть какое-то укрытие? — спросил Ротанов, но Грант уже успел забыть о своей извиняющейся фразе и поэтому переспросил:
— Простите?
— Мы остановимся на ночь на открытой местности?
— Ну что вы! Это было бы слишком опасно. Зона, в которой активно действуют песчаники, совсем близко, и они часто выходят за ее границы. Вот за той грядой холмов, километрах в трех отсюда, есть старые развалины. Очень старые. Когда-то давно, еще до нашего переселения на Арому, там был целый город.
— Город? Чей? — встрепенулся Ротанов, но Грант лишь пожал плечами, не скрывая своей досады на то, что не смог удовлетворительно ответить на его вопрос.
— Откуда мне знать? На Ароме не было археологической экспедиции.
— Но вы сами… Разве вам не интересно было выяснить, кто тут жил до вас?
— Нам оставили совсем немного возможностей для удовлетворения собственного любопытства. Работа день за днем, сначала строительство города, потом гавани и шахт для «Инпланет»… — Эти развалины я обнаружил уже после нашествия монстров и использую их как перевалочный пункт во время своих экспедиций к дому за водой и пищей.
Грант отреагировал неадекватно болезненно на его вопрос, и Ротанов подумал, что у этого человека слишком развито чувство ответственности. Он не стал задавать остальных вопросов, уже вертевшихся у него на языке, решив дождаться, когда машина прибудет на место.
Если этот город был построен цивилизацией рэнитов, со следами которой уже не раз сталкивались земные исследовательские экспедиции, то ему цены нет.
Ротанов не сомневался, что рано или поздно людям придется оборонять свои колонии на дальних планетах от внешних враждебных сил. И знакомство с высокоразвитой цивилизацией могло оказаться весьма полезным для земной науки. Если здесь действительно существовал построенный рэнитами город, пусть даже в далеком прошлом, то открытие такого рода могло стать одним из важнейших за последние десятилетия освоения космоса.
Ротанов решил обязательно выяснить, что известно уцелевшим колонистам о развалинах этого города. Не верилось, что лишь одного Гранта заинтересовали следы чужой цивилизации на Ароме.
За все время пути Линда ни разу так и не пришла в себя. Частота ее пульса и глубокое ровное дыхание не изменялись, и это давало надежду, что организм молодой женщины, в конце концов, справится с нанесенной травмой.
Ротанов натянул над ее головой полог из легкой светлой материи и каждые несколько минут смачивал губы и лоб Линды прохладной водой из термоса — это было все, что он мог сейчас сделать.
