А там, в пещере, когда она выбрала остаться с ним, а не исполнить долг, он понял, что с этим блефом он проиграл. Если бы ему удалось отговорить Лею уйти из совета, у нее появился бы отличный повод — и рано или поздно Хэну пришлось бы пожертвовать чем-то в обмен на это — может, азартной игрой на большие деньги в сабакк, может, страстью к путешествиям… а может, даже «Соколом». Чем бы ни пришлось — он знал, что не сможет отказаться от этой части себя и при этом остаться собой. Также и Лея не останется женщиной, которую он любил, если уйдет из совета.
Хотя вообще-то Хэн не хотел, чтобы имперцы получили код. Что бы он не думал о Временном правительстве — а ему было на них наплевать, во всяком случае на Мон Мотму и других, кто без проблем отправил Лею выходить замуж по расчету, — Хэн любил Новую Республику, и он бы себя ненавидел, если бы из-за его обиды Республика потеряла один из самых важных своих секретов.
Но признаваться в этом Хэн не собирался. Он наслаждался вниманием — хотя уже начал уставать от восклицаний:
— Осторожно, пастух несчастный!
Хэн был также рад тому, что одурачил сквибов. Ключ-инициализатор был спрятан в багажнике флаера, и Грис с компанией все еще будут бегать вокруг пескохода в пещере, когда вернется Хират со своими сородичами, чтобы похоронить погибших и забрать краулер.
Даже имперцы вели себя так, как они ожидали. Через десять минут после их отъезда три ДИшки начали крутиться над аскайанцем. Через двадцать минут, когда Соло уже был в семи километрах оттуда — появился штурмовой челнок. Хэн никогда, наверное, не узнает, послали ли имперцы за Борно отряд — и смогли ли они его захватить, — но челнок провел на земле лишь несколько минут, а потом улетел в сердце Великого Чотта.
Теперь Хират вела Хэна и остальных по лабиринту каньонов и ущелий, где их трудно — почти невозможно — обнаружить со спутника. Их цель, по словам йавы, — оазис глубоко во владениях тускенов, священная деревня духов у подножия гор. Целое племя песчаных людей однажды нашли там изрубленными на куски злым духом — во всяком случае, так верили песчаные люди. Теперь все тускены останавливались там и приносили дары и совершали жертвы, прежде чем покинуть эту землю. Хират заверила их, что песчаные люди намеревались предложить Китстера и его картину «духу». Все, что Хэну и Лее потребуется, чтобы вернуть «Закат Киллика», — подождать, пока тускены не уйдут, пройти и забрать ее.
Но если они хотели спасти своего друга, им пришлось бы как-то обойти часовых тускенов и пробраться в деревню так, чтобы их не убили. Если они намеревались так поступить, Хират надеялась, что ей позволят остаться в ховерскауте со включенными моторами и заряженной пушкой.
Если все пройдет гладко, Хэн надеялся, что они будут на борту «Сокола» к заре — времени хватит с лихвой, чтобы доложить Мон Мотме об успехе. Они летели через каньоны еще целый час. Потом Хират указала им в узкое ущелье, ведущее на широкое плато из песчаника, окрашенное в малиново-ржавый цвет сиянием заходящих светил.
Хэн остановил ховерскаут прямо перед выходом из расселины.
— Не уверен, что стоит выезжать, — сказал он. — Имперским ищейкам нас будет легче легкого заметить. Хират коротко ответила ему.
— Она говорит, это единственный путь, — ответил Ц-ЗПО. — Но мы вдали от Великого Чотта, а флаеры тут проезжают довольно часто.
— Хубадуджа, — добавила Хират.
— Две-три машины в неделю. Хэн повернулся к Лее, которая все еще сжимала одной рукой поручень:
— Что скажешь?
— Давай выедем, ты сможешь там разогнаться на всю катушку, — она покачала головой. — Меня-то зачем спрашивать? Я не знаю, где этот «оазис духа».
Она отпустила поручень и включила голокарту, которая немедленно показала их местонахождение символом с подписью ССЦ17. ССЦ17 стоял на краю небольшого P-образного плато, позади него был очень детально смоделированный лабиринт каньонов. На карте были только три подписи, одна спереди, над шестью строениями, обозначенными как ПОСЕЛЕНИЕ, одна с той стороны, где сидела Лея, — УЕДИНЕННОЕ ЖИЛИЩЕ (ПОКИНУТО) и третья со стороны Хэна, возле песчаных волн Дюнного моря, которая гласила: МОНАСТЫРЬ/ДВОРЕЦ (ОБИТАТЕЛИ НЕИЗВЕСТНЫ).
Хэн ткнул пальцем в голограмму, указав на поселение:
— Это здесь, Хират?
Йава ответила, и Ц-ЗПО перевел:
— Вы уверены, что пескоход их клана будет все еще в пещере, когда она вернется, капитан Соло?
Чубакка спросил, был ли на борту запасной инициализатор.
— Нет, — ответил Ц-ЗПО.
— Тогда он там будет. Имперцам точно ничего не надо от мусоропереработки на колесах. — Хэн показал пальцем на голограмму: — Это там или нет? Мы не можем эту голограмму держать включенной весь вечер. Не было времени деактивировать транспондер.
— Ты не деактивировал? — ужаснулась Лея. — Мог быть хоть сказать об этом, прежде чем позволил мне включить карту.
— Успокойся, — сказал Хэн. — Транспондер имперский. Даже если оператор заметит сигнал, он не слишком-то удивится.
Хират сомнительно поворчала и продолжила разговор.
— Она говорит, оазис расположен за Дальнепутьем, ближе к старому дому Кеноби. Мы находимся где-то в трети…
— Кеноби? — переспросила Лея. — Оби-Ван Кеноби? — она и не думала, что они так близко.
Йава покачала головой и объяснила, что он принадлежал старому Бену Кеноби.
— Она говорит, что он уже давно там не живет, — добавил Ц-ЗПО. — Но я уверен, что это то же место. Масса Люк совершил такую же ошибку, когда…
— Мы поняли, Золотник. — Хэн повел пальцем к указанному месту. — Это здесь?
Хират подтвердила, что место то самое. Хэн проверил компас в нужном направлении и выключил голографическую карту, помчавшись по плато. Лея что-то бормотала про себя о Люке, Оби-Ване и серьезно задумалась о них.
Останавливаться у Оби-Вана было нельзя. Лея это понимала. Имперцы искали их, Китстера должны были принести в жертву в деревне духа. Призраков вот-вот отзовут с задания на Аскайе. У них не было времени на разъезды. Но она не могла перестать думать о доме Кеноби. Там начался путь Люка как джедая. Он говорил ей, что это хорошее место, где можно поразмышлять.
Лея была там пару раз и чувствовала то же самое. А ей надо было поразмышлять. Встречи со старыми друзьями отца, дневник ее бабушки, видения — или галлюцинации, чем бы они не были, — это все уже нельзя было просто игнорировать. Сила касалась ее, как прежде не касалась никогда. Возможно, это ее отец — пытается что-то ей объяснить, как на Бакуре, когда она отказалась его простить. Может, это ответ на те перемены, которые произошли с ней за последние годы, — из героя Альянса она превратилась в слугу народа, из принцессы в представителя погибшей планеты, из незамужней женщины в жену. А может, это сама система Тату — два солнца, влияющие на кровь Скайвокера в ее венах так же, как они влияют на космические корабли, забивая их сенсоры помехами и ослепительно вспыхивая перед глазами. Она не была настолько глупа, чтобы думать, будто знает истинную причину происходящего.
