факте призыва демона. Да, записывайте. Крамская сто десять. Пожиратель. Обезврежен, нужна утилизация. Меня зовут Станислав, ага, сосед, да, экзорцист. Все, жду.
Повесил трубку стационарного телефона и заметил, что на столе лежит записка, придавленная стаканом. Взял стакан, понюхал. Фу! Самогон. Для храбрости пил? Записка подтвердила мои догадки.
«Машенька, она ушла. А я остался совсем один! Я не могу так. Жить никому не нужным, каждый день проводить наедине со своими мыслями. За что мне это? Прошу меня не винить. Пусть и ненадолго, но я хочу вернуть свою любовь. Если нужно заплатить душой, что ж, не такая и высокая это цена...»
Инквизиция приехала за каких-то десять минут. Я успел только допить бутылку пива, выдернуть арбалетные болты и в открывшиеся раны вогнать меч. Зачем? Да затем, чтобы не спросили, откуда у меня арбалет.
На каждом арбалете есть свой табельный номер, а эти я, увы, украл. Можно соврать и сказать, друг подарил, что Мишка подтвердит. Но табельный номер все равно пробьют. И тогда получится, что Мишка мне подарил арбалет, принадлежащий государству, фактически я подставлю его, сделав вором. Нет, следов оставлять нельзя.
Группе из пяти человек рассказал, как все было, показал трупы. В итоге домой я попал, когда уже стемнело. Закинул продукты в холодильник и задернул шторы.
— Упырь, вылазь, есть разговор.
Тишина. Постучал по татуировке, ноль реакции. Значит, придется ловить на живца. Чик. Крышка с вискаря отлетает в сторону. Шх-х-х. Упаковка нарезанной колбаски открывается, заполняя квартиру запахом копченостей. Сырочек, свежий хлеб, огурчики, корнишоны.
А эта падла сидит, не вылазит. Поставил на плиту турку с кофе, в пустую пиалу насыпал конфет и пряников. Дома стало уютнее, как будто Вера вернулась. От этой мысли все мнимое благополучие исчезло. И все-таки склеп есть склеп...
Кофе закипел и тут же был разлит по кружкам. Татуировка засветилась, и прямо из предплечья вылез Чертила. Ублюдок тер глаза.
— Доброго утра. А чем тут пахнет?
— Ты охренел? Я тебя зову, а ты там спишь, что ли?
— Ну да. Я ж больше не в кристалле душ, а значит, могу иметь какой-никакой досуг. Вот сплю. Кстати, я свою долю заберу.
Внимание, потеряно тридцать шесть единиц поглощенных душ.
Из моей груди вырвалось серое облачко, пролетев над столом, зависло рядом с мордой Чертилы. Недомерок разинул пасть и вдохнул в себя сгусток.
— Маловато. Но это лучше, чем ничего.
— Ты охренел? В смысле, маловато? Я чуть не сдох там, не припомню помощи от тебя.
— А, ну да, ну да. Я ж бесполезный. Вот только легкие, подаренные мной, не дали тебе сдохнуть, а потом напомни-ка, чем ты зажег огонь? Точно! Моей силой! Если б не я, ты б уже дважды был мертв. Мать моя дьяволица, да ты даже не можешь признать, что я полезен.
— Если так смотреть на ситуацию, то да. Но если смотреть на твою самодовольную морду, то охота тебя в унитаз окунуть.
— Не знаю, что такое унитаз, и надеюсь об этом не узнать. А вот вискаря бы я накатил, — заискивающая морда расплылась в улыбке, когда он взял рюмку. — За надежду и любовь?
— За Веру.
Выпили не чокаясь, вискарь впитался как в сухую землицу. Тут же начислил по второй.
— Чертила, а скажи, сколько тебе душ надо для повышения ранга?
— Ну смотри. У меня сейчас двести десять, а до нового ранга нужно тысячу. Поэтому и говорю, что маловато. Эти тридцать пять как мертвому припарка.
— Вот вы душегубы, сколько ж главный ваш убил ради того, чтобы стать батей?
— А че это мы душегубы?
— А кто вы? Убиваете и обманываете людей ради их душ, чтобы становиться сильнее. Так?
— Вроде и так, но подумай вот о чем. Вы ведь нас убиваете тоже для того, чтобы стать сильнее. Тогда в чем разница?
— Ну, мы же защищаемся.
— Защищаетесь. Только вы нас и выдергиваете из нашей реальности, не?
— Ты про культистов? Если так, то и тут прав. Хочешь сказать, что мы одинаковые?
— Ну не то чтобы одинаковые, вы поуродливее нас все-таки, но в целом да. Каждый убивает, чтобы жить.
— Давай еще по одной, философия твоя на трезвую плохо заходит.
Выпили, спели.
— Получается, что мне нужно убивать больше демонов, чтобы ты мог становиться сильнее?
— Не только я. Схема простая. Становлюсь сильнее я, а заодно и ты. Каждый новый ранг будет давать новые возможности. Вот только с такими темпами ты быстрее сдохнешь, чем мы новый ранг получим.
— Звучит так себе, но похоже на правду. Две недели прошло, а я только тридцать шесть душ тебе добыл. А процентное отношение можем изменить?
— В смысле, чтобы распределялись души не пополам, а мне больше шло?
— Да. Нахрен мне души, если у меня нет толковых заклинаний? Фонарик зажигать? Есть вещи и попрактичнее.
— Хм. Звучит неплохо. Давай изменим условия договора, я только за. Не будешь жалеть?
— Буду жалеть, если сдохну, так и не достигнув цели. Оставляй мне десятую часть, остальное отгружай себе. Уговор действует до первого повышения ранга, после заключим новый.
— По рукам.
В воздухе появилась алая печать, коснувшись которой, я ощутил, как ладонь резануло болью. Отдернув руку, увидел, как на стол падает капля крови.
— Договор на крови — лучший договор,— извиняющимся тоном пролепетал Чертила. А после с меня списались его недостающие сорок процентов.
Внимание, потеряно двадцать семь единиц поглощенных душ. Текущее количество очков душ — 10.
Пили с демоном до утра. Оказалось, что девяносто процентов населения ада не обладают разумом, а только яростью и желанием выполнять волю хозяина. Аристократ направляет подчиненного на сбор душ, и он с радостью начинает жатву через посредника в лице апостола.
Апостол заключает пакты, добывая тела для низших, низшие вселяются для сбора душ посредством убийства. Собранные души апостолом передаются аристократу, как и души, собранные низшими, лишь он решает, кого из низших возвысить, а кого нет. Ну и способностями апостола он тоже одаривает на свое усмотрение.
На улице уже рассвело, а застолье и не думало завершаться. Нет, весь алкоголь уже был выпит, но у нас оставались печеньки и безлимитный запас кофе. Правда, праздник пришлось отложить. Звонил телефон уже десятый раз за утро. Маша, и чего ей нужно в такую рань?
— Да, Машунь.
