космос. Мол, пора нам расширять свои владения и все такое.
Но сейчас мои мысли были не об этом. Точнее, об этом, но только когда я бросил первый взгляд. Я начал вспоминать своего отца. Строгого, но доброго. Он никогда не лупил меня, ни разу не поднимал на меня руку, но хватало только одного его взгляда, чтобы понять, что мне конец. Он был строг со мной, заставлял тренироваться, заставлял развивать свои мышцы, заставлял становиться сильнее. И мне сначала казалось, что он так пытается реализовать свои несбывшиеся мечты на мне, ведь у самого у него были очень серьёзные проблемы со спиной. Деньги были на операцию, он их копил… но не успел её сделать. И вот только пару лет назад я понял, что он не хотел, чтобы я повторил его участь, чтобы не стал калекой.
Вспоминал маму. Вечно робкую, добрую. Она была тихой, мирной. Словно мышка. Никогда не перечила, почти никогда не ругалась. Но как-то раз, когда я разбил вазу, она на меня так наорала, что у меня в ушах звон несколько дней не проходил. Но в крике она меня обвиняла не в том, что я разбил вазу, а в том, что поранился. Сколько тогда кровищи-то было…
Но те времена прошли. А вот в памяти они остались навсегда со мной. От этого больно, но и тепло одновременно. Как говорится, личность начинает формироваться с детства. И первые, кто помогает её направить в нужное русло — родители. Они помогли мне стать тем, кто я есть. Их воспитание помогло мне выжить и не сдаться. И, возможно, благодаря их усилиям, я смогу вернуться в нормальное общество, где нет угрозы, что тебя отпинают за несколько единиц валюты…
Всё же сложно даже спустя года привыкнуть к тому, что за твоей спиной больше нет такой огромной силы, как родители. Они всегда наша самая твердая опора. Случись какое дерьмо, то можно к ним обратиться. Помогут. Всегда. Именно если это родители, если это семья. А у меня была настоящая семья…
— Надеюсь, — улыбнулся я, — вам там хорошо…
Ещё минут пять я смотрел на звёзды, но после их затянули облака, и больше красоты не было видно. Раздался тут же вой, где-то рядом бродили волки, я даже слышал шелестение опавшей листвы. И через минуту показался один представитель этого племени.
Он встал на границе лесной поляны, смотрел на меня. Но в его взгляде не было злобы, не было голода, не было желания напасть. Волк просто смотрел, думал о чём-то, о своём. Оценивал? Возможно. Чего-то ждал? Гарантированно. Но я на всякий случай положил ладонь на рукоять моей катаны и морально приготовился к бою.
Прошла минута, и послышалось тявканье. Показались маленькие волчата, которые напали на своего отца. Мать этих маленьких ураганов появилась после, она шла уставшая, морда свисала. Я улыбнулся. Вот она — истинная участь всех матерей, когда дети маленькие. Вечная усталость! Зато потом какое счастье, когда эта мелочь вырастает в больших и самостоятельных особей.
Один миг, и один маленький непоседа оторвался от остальных и подбежал ко мне. Я тут же убрал руку с клинка, чтобы показать, что у меня нет злых намерений. А чуть позже поднял обе руки вверх. Но отец семейства всё равно напрягся, начал низко и угрожающе рычать, сделал несколько шагов в мою сторону. И стал следить.
— Не трону, — спокойным ровным тоном проговорил я, убеждая себя в том, что, если будет опасность, спокойно уйду в тень. — Не переживай, отец, не трону.
Маленький непоседа подбежал ко мне, понюхал, пару раз тявкнул, вцепился в носок моего ботинка, попытался стащить, но сдался. После чего вернулся к своему семейству. Отец тут же расслабился и отступил, но не спускал с меня глаз. Правильно. Отец призван защищать своё семейство, это его главная обязанность. Остальное уже потом.
Ещё минуты через три вся орава щенят устремилась дальше в лес, за ними устало, но всё же бегом направилась мать. Отец развернулся, уже было хотел бежать следом, но в последний миг бросил на меня взгляд, в котором читалась благодарность.
— То ли у меня шарики за ролики уехали, — усмехнулся я, поднимаясь на ноги, — то ли тут зверье такое умное. Ладно, — потянулся я, чувствуя, как вся мировая усталость падает на мои плечи, — пора идти спать…
Вернувшись в домик, обнаружил, что девушка уже спит. Сняв с себя весь металл, эльфийка свернулась в клубочек и прижалась к стенке, уткнувшись личиком в коленки. Не знаю, как ей так спалось, но спалось. Она сопела, мирно, тихо, успокаивающе, из-за чего я ещё раз зевнул.
Тут спать было больше негде, только в конце комнаты, где были небольшие и явно свежие запасы еды — вяленое мясо, сушёные фрукты. Я решил расстелить себе там. Ну как расстелить, стащил с себя свой плащ, свернул его, сделав подушку, и бросил на пол. А потом завалился спать и сам. Завтра, наконец, смогу вернуться в город и сдать чёртово задание. И, наконец, немного отдохнуть. Надеюсь, я буду иметь на то право. По крайней мере, первую звезду смогу развить до конца.
Проснулся я рано. Оно и понятно, спать на деревянном продуваемом полу не самое большое удовольствие. Но спасибо моей достаточно толстой одежде, что она так хорошо сохраняла тепло. Достаточно долго. Хватило до рассвета. Лиза же ещё спала, только сейчас уже не калачиком, а как нормальный человек. Укуталась в свой плащ и мирно сопит.
— Не буду трогать, — улыбнулся я почему-то и стал тихо собираться.
Перед сном всё же пришлось скинуть с себя нарукавники, наплечник, снять с ботинок металлические пластины, что защищали голени. А то спать в них было вообще неудобно. Не понимаю, как я во всём этом вырубился в крепости. А ещё стал понимать, почему в некоторых настолках, в которые играл в детстве, это правило было обязательным. Хрен выспишься иначе нормально.
Собравшись, бросил последний взгляд на девушку. Та даже не шелохнулась, вырубилась, словно в кому впала. Хотя не, вон, уголок губ дергается, то в сторону улыбки, то в сторону печали. Что-то снится. А вот у меня сон пролетел как по щелчку пальцев. Вот я уснул и сразу проснулся. Всегда так было, в детстве, до смерти родителей, иногда видел сны. Сейчас — никогда.
Поправив ножны на поясе, всё же оба меча было
