понимаете, что вас лечили пять лет и вам становилось только хуже. А как только я утащил вас подальше от ваших «лекарей», вы тут же пошли на поправку. Всего лишь жалкая пара дней и вы полны сил. Пять лет лечения и одной ногой в могиле. Задумайтесь. Совпадение ли это? Впрочем, давайте выслушаем ещё одного человека, и я от вас отстану. — Подойдя к двери, я открыл её и сказал. — Заходи.
В палату вошел Тунгус и сходу начал рассказ желая как можно скорее вернуться к любительнице варенья, но я его остановил.
— Георгий Александрович, вы владеете магией крови, ну так используйте контроль крови. По сердцебиению сможете понять врёт мой человек или нет.
Взмахнув рукой, я развеял лозы, сковывающие пленника и тот одним ловким движением рассёк себе запястье. Кровавые нити рванули к Тунгуса и пронзив кожу подсоединившись к кровотоку и подняли его над землёй.
— Говори. — Властно приказал Быков и дрожащий Тунгус начал свой рассказ.
Тунгус парил в десяти сантиметрах над землёй на кровавых нитях и дрожащим голосом рассказывал всё что, знал. Быков слушал молча и тяжело вздыхал, как будто на плечах у него лежала неподъёмная ноша, готовая в любой момент переломить хребет мужчины пополам.
Каждое слово Тунгуса вбивало в душу патриарха рода Быковых стальной кол, на него было больно смотреть. Контрабандист поведал как Богдан впервые пришел к нему. Как постепенно начинал заказывать всё более смертоносные яды. Как возмущался при новом визите оттого, что его жертва до сих пор жива.
Но на втором году отравлений Богдан повеселел. Сказал, что нужный человек прикован к кровати, так и должно оставаться впредь. С тех пор смертоносность ядов стала уменьшаться. Тунгусу это показалось жестоким. Вместо того чтобы убить врага, Богдан решил травить его десятилетиями заставляя страдать.
Правда контрабандист за свою карьеру видел и не таких извергов. Деньги стабильно приходят, чего жаловаться? Тунгус отметил то, что Богдан всегда за ядами приходил лично. Что говорило о том, что он никому не мог доверить это столь щепетильное занятие.
Когда Тунгус закончил свой рассказ, Георгий Александрович Быков был похож на живую статую. Но в глубине его глаз всё ещё тлел огонёк надежды. Он опустил Тунгуса на землю и слабым голосом сказал: «Можешь идти». Отважного Тунгуса не нужно просить дважды. Он мгновенно вылетел из палаты и захлопнул за собой дверь.
— Твой человек не врёт… — Скорбно сказал Георгий Александрович и добавил. — Во всяком из случаев он думает, что не врёт.
Быков взял с кровати смету и поднял на уровне глаз. По его телу заструилась мана разбившись на два потока. Первый устремился к кровавому отпечатку пальца и заставил высохшую кровь снова стать жидкой. Красная капля стекла по листу и капнув зависла в воздухе.
Второй поток маны окутал смету и, судя по всему, вытянул ману, вложенную Богданом. В воздухе появился синеватый шарик энергии. Георгий Александрович изучил оба сгустка по отдельности, а после заставил их слиться. Капля крови подлетела к энергетическому шару и зависла в его центре.
Минуту ничего не происходило, а после капля крови распалась на красную пыль окрасив энергетический шар алым. Шар энергии подёрнулся рябью и изменил свою форму создав в воздухе лицо как две капли воды похожее на лицо Богдана. В этот момент Георгий Александрович закрыл глаза и тихонько прошептал:
— Я хочу побыть один.
Больно, когда рушатся твои мечты. Больно, когда рушатся мечты твоих близких. Даже когда рушится мир мало знакомого тебе человека, это тоже может причинить боль. Смотря на уничтоженного патриарха рода Быковых, я даже не мог представить, что он чувствует. Знал только что такого не пожелал бы даже врагу.
И вот моральная дилемма. Что стоило сделать? Оставить старика умирать веря в то, что его сын святой? Или спасти, разрушив его мир? Я выбрал второй вариант. Да я не альтруист и спас его исходя из своих интересов.
Но я сомневаюсь, что Георгий Александрович смог бы получить удовольствие, если бы мне пришлось убить его сына. Вот только бескровный метод вышел не менее болезненным. А может и более. В любом из случаев он позволит избежать лишних смертей.
В войне родов я не заинтересован, как и в смерти этого старика. Тьфу, твою мать. Какой он к чёртовой матери старик? Сорок лет ведь всего. Из-за того, что он так паршиво выглядит, вечно забываю про его возраст.
Я вышел из палаты и закрыл за собой дверь. Позади послышался скорбный вой, смешанный с рыком. Ему и правда нужно побыть одному. Главное, чтобы патриарх не наложил на себя руки в процессе такого уединения.
Этот день вытянул из меня остатки сил, и я рухнул на ближайший диван, провалившись в сон.
* * *
Как там говорят? «Перед смертью не надышишься». Очень точная фраза, описывающая то, как стремительно пролетели оставшиеся дни. Ворох мелких дел поглотил меня с головой, заставив работать каждую свободную минуту.
Если бы не покров маны и бесконечные вливания литров кофе, то я бы уже потерял сознание от переутомления. А так, я измотан, но всё ещё в строю! Стою у зеркала и любуюсь на свой лучший костюм. Присяжные должны видеть, что судят не какого-то босяка, а самого что ни наесть графа!
— Виктор Игоревич, ваши фамильные часы. — Сказал Степан и протянул мне начищенные до блеска часы. — Да хранит вас великий дуб. — Выдохнул старик и обняв меня ушел.
Великий дуб? К сожалению, он мёртв, а его сын… А что его сын? Уж кто-кто а Грувдарг тянет на звание великого дуба куда больше, чем его трусливый папаша. Ну да ладно. Выиграю суд, прикончу Плющова и обязательно воскрешу Урфина. Ну что ж. За дело. Выдохнув, я спустился на первый этаж, где меня ждали близкие.
Картаполов, Ершов, Львов, Оболенский, Аня, Лунгина, Степан, Евдакия, Олег, Вадим, Яшка, Тимур, Злата, отец Ани, Антип, Панфилов, Большаков, Гантулга и многие другие.
— Удачи! Я верю, что тебя оправдают. — Выпалил Оболенский и обнял меня.
— Всё будет хорошо, слышишь? — Попытался меня поддержать Картаполов.
— Мишань, да ты посмотри на его самодовольную морду. Уверен, что у Дубровского всё схвачено. — Усмехнулся Львов и хлопнул меня по плечу.
Со всех сторон лились слова поддержки, улыбки, дружеские объятия. Чертовски приятно. Семья — это не только кровные узы, а ещё и люди, которые
