в тысячу лет.
В подтверждение его слов толпа ледяных великанов заголосила, заорала и потихоньку начала расползаться. Небольшие куски, по десять-пятнадцать индивидуумов, начали отходить от человеческой базы и растворяться в снежных просторах ледяной степи.
— Уходят, — прохрипел слабеющим голосом Борей и сделал попытку улыбнуться, что получилось не очень хорошо, мешали боль и дикая усталость после поединка.
— Срочно несите его на корабль! — заорал колдун. — Медики!
Больше Борей ничего не слышал и не чувствовал. Потеря крови взяла свое, и он провалился в темное пугающее небытие. А часа через два от базы отошла последняя кучка эвеков и унесла тело Храла. Видимо, это было родное племя великого вождя великанов.
Свет в каюте был приглушенный, специально настроенный, чтоб не будить спящего человека. Каюту организовали быстро, выселив на улицу какие-то вещи, поставив посреди кровать, и подсоединили раненого к капельницам и приборам. Благо, что в наш просвещенный век, с медициной у людей все было хорошо, а с учетом планирования экспедиции для работы в автономных условиям с медициной было все отлично. Вот в чем в чем, а в медикаментах и медицинском оборудовании база дефицита не испытывала. Поэтому по присоединенным шлангам текли специальные жидкости, медицинские аппараты считывали всевозможные характеристики, а незаметные нанороботы трудились внутри организма, латая дыры в его теле. Человек открыл глаза и уставился на притушенные лампочки.
— Интересно, — подумал он, — сейчас утро, день или ночь…
Иллюминаторы, их оказалось два в его палате, были задраены и еще к тому же завешаны каким-то тряпьем. Видимо, знахари решили не беспокоить подопечного светом лишний раз, давая ему выспаться, невзирая на время суток.
— Врешь, — ухмыльнулся Борей, ощущая, как мочевой пузырь начинает стучать в переднюю стенку живота и проситься наружу, — биологические часы не обманешь.
Он попытался встать, но с первого раза у него это не получилось. Во-первых, тело болело после поединка, и раны хоть и были зашиты нанороботами, но даже через обезболивание саднили ощутимо. Во-вторых, он был обвешан всякими жгутами и проводами от аппаратуры не хуже, чем если бы его связали в плену. Чтоб освободиться пришлось вытаскивать из зажимов провода, шланги из капельниц конунг побоялся трогать. Рванешь что-нибудь не то — и истечешь кровью за пару минут. Вот будет обидно помереть после всего этого по своей же дурости. Отключенные провода перестали посылать на пульт дежурного медика сигнал, и та тут же вбежала в каюту.
— Лежите! Вам нельзя вставать! — заорала знахарка и бросилась укладывать пациента обратно на койку.
— Ты это… не ори так, — попытался успокоить ее Борей, — физиология требует, не могу же я, как мальчонка малолетний, в постель по этому делу сходить.
— Так у вас же катетер вставлен!
— Чего?
Борей посмотрел вниз и понял, что он стоит полностью голый, а из уда у него шланг тонкий торчит и к баночке присоединяется.
— Вот супостаты! — заревел он. — Что ж вы со мной делаете-то? Я ж мужик, а не… и ты девица иди отсюда, а то мне стыдно, когда я перед девкой посторонней в таком виде стою! Брысь отсюда!
— Не уйду, пока не ляжете! — взвизгнула знахарка, поняв, на чем нужно играть.
— Иди, — смущаясь, сказал конунг, — лягу я, лягу.
Он лег обратно в постель, а знахарка тотчас исчезла с глаз.
— А как этим пользоваться? — вдогонку крикнул Борей.
— Просто расслабьтесь, и все, оно само потечет, — получил он ответ из-за двери.
— А если меня по-другому приспичит?
— Позовите меня, я вам утку принесу.
— Вот только утки мне и не хватало для полного счастья, — горько вздохнул Борей.
Воспользоваться катетером и баночкой у него получилось, а вот уткой он отказался пользоваться наотрез и терпел, пока не придет его проведать главный их знахарь. Вот ему он высказал все и под карами поступить с врачевателем так же, как с вождем великанов, добился для себя разрешения все потребности свои справлять самостоятельно в санузле. Правда, в ответ пришлось согласиться на двухдневное пребывание в койке. Ну тут или идти на компромисс, или ходить в баночку.
Через два дня злой от двухдневного карантина Борей вышел из своей палаты. Встречали его как героя, хотя он, наверное, и был им. Первое, что сделал конунг, это созвал совет. Странно, но никто не стал противиться, даже главный инженер.
— Судари руководители, — начал Борей, — все наши договоренности были заключены до осады великанов и действовали до конца этой осады. Теперь все закончилось, хотя бы в ближайшей перспективе, и я хотел бы уточнить свой статус. Уверяю вас, я не от жажды славы и власти, просто жизнь продолжается и мне надо определиться, какими делами заниматься. Если вы сочтете, что я нужен советником по военной части, я с радостью займусь этим. Если вы поручите мне дальнюю разведку и слежку за великанами, я так же буду рад этому занятию. Ну и, естественно, я могу быть командиром разведывательного или охотничьего подразделения, а также простым его бойцом.
Борей чуть кривил душой, когда говорил эти слова. Он понимал, что его дуэль с Хралом и спасение базы не пройдут даром и ему не предложат место не меньше военачальника. Его в принципе устраивало двоевластие, когда гражданскими делами и обеспечением заведует так называемый гражданский лидер, а военными — военный лидер. Но конунг понимал, что память людей скоротечна, и если он сейчас не заявит свои права на что-то большее, через некоторое время память о подвиге потускнеет и его спокойно направят обычным десятником в подчинение того же Сила. Надо было ковать железо, не отходя от очага, как говаривали первые колонисты.
В ответ на его слова повисла тишина в зале для собраний. Нужно было что-то говорить, но никто не решался начать первым и взять на себя ответственность.
— Твой вклад в нашу победу неоценим, — тихо, полушепотом, начал Дмитрий, — только благодаря твоему отчаянному шагу мы смогли победить великанов с минимальными потерями. Если бы не оборона, возглавленная тобой, если бы не твой поход за пленниками, если бы не твой поединок с их вождем, возможно, мы бы были уже уничтожены. Народ тебя любит и воспевает твою дуэль, но есть но…
Главный инженер говорил отрывистыми фразами, пытаясь сформулировать мысли, чтоб не сказать лишнего.
— Продолжай, Дмитрий, — произнес
