Ознакомительная версия.
Теслов решительно шагнул к компьютеру.
– Подождите, профессор!
– Что еще? – недовольно рявкнул Теслов. Новый «проект» уже полностью подчинил себе мозг гения.
– Для того чтобы удалить опухоль на мозге, вовсе не обязательно сносить голову! – воскликнул Виктор. – Ну, скажем, утопите вы Антарктиду. А что станет с заключенными концлагеря? С воинами сопротивления, благодаря которым я оказался здесь? И как отразится погружение в океан целого материка на остальных жителях Земли?
Теслов призадумался.
– Похоже, вы снова правы, – пробормотал он. – В тысяча девятьсот восьмом году я провел эксперимент, послав в безлюдную Тунгусскую область небольшой концентрированный сгусток энергии. Я был уверен, что никто не пострадает, однако есть сведения, что не обошлось без жертв… Что ж, тогда мой первоначальный план требуется несколько подкорректировать. К тому же перед тем, как я приступлю к процессу устранения ошибок, вам будет необходимо покинуть Антарктиду.
– А можно поинтересоваться, как вы будете устранять ошибки? – осведомился Виктор. Ему все больше и больше не нравился взгляд Теслова.
– Это уж мое дело, молодой человек, – отрезал ученый, гневно блеснув линзами очков. – С моими ошибками я разберусь сам!
Но Виктор думал иначе.
Гений в своем деле часто бывает ослеплен величиной своих замыслов и может не заметить очевидного. Тем более гений такого масштаба.
«Для него – небольшой сгусток энергии, а для остальных – Тунгусская катастрофа, в свое время потрясшая весь мир. И если его не проконтролировать, кто знает, как он разберется со своей „ошибкой“. Судя по масштабам экспериментов Теслова, в результате его „работы над ошибками“ мир может оказаться разобран на атомы».
Виктор шагнул вперед и положил руку на плечо ученого, уже успевшего поднять упавший стул и, усевшись на него, примериться к клавиатуре.
– Профессор, не надо радикальных мер. Нужно лишь уничтожить ваш компьютер. Он управляет всеми процессами, и без него реактор станет бесполезной грудой металла.
Пальцы Теслова зависли над клавиатурой. Некоторое время он пытался вернуть прерванный контакт с машиной, но пальцы Виктора крепко сжимали его плечо, мешая сосредоточиться.
Терпению гения пришел конец. Он резко крутанулся на своем стуле и, поднявшись во весь свой немалый рост, навис над Виктором.
– Вы в своем уме, уважаемый?! – заорал он. – Как это, по-вашему, я его уничтожу?!!
Вопрос был явно не по адресу.
– Ну как-нибудь… Вам виднее…
Профессор фыркнул.
– Молодой человек. У вас есть меч?
– Ну… есть. И что?
– Отрубите себе голову!
Виктор невесело улыбнулся. Ярость профессора была лютой и непритворной, но это была ярость мальчишки, у которого пытаются отнять любимую игрушку. Теслов был готов взорвать материк вместе со всеми своими изобретениями и с собой в том числе, но просто взять и уничтожить самое совершенное из них было выше его сил.
– Это как-то поможет? – спросил Виктор.
– Еще как! Если вы так хотите уничтожить квантовый компьютер, то место в мире есть либо для вас, либо для него. Согласно теории относительности совершенно безразлично, что перестанет существовать – вы или он. Отрубите себе голову и успокойтесь!
Виктор покачал головой.
– Профессор, проблема в том, что моя смерть не спасет мир от войны. Да и, честно говоря, моя смерть вообще ничего не решит. Я неоднократно умирал, но каждый раз это было только моим личным делом, на которое остальным было глубоко наплевать.
Но доводы Виктора пропали впустую. Теслов не слушал доводов. Он слушал себя, при этом медленно надвигаясь на Виктора.
«Еще немного – и он попытается меня ударить…»
– Вы хотите меня заставить спасать мир, который столько раз отрекся от меня? Людей, которые предали меня? Вы правы! Вы тысячу раз правы! Моя жизнь и смерть тоже всегда были только моим личным делом, до которого другим дела не было. Они воровали мои изобретения, ставя под чертежами свои имена, а я смеялся – и создавал десятки новых. Пока однажды не оказался старым, больным, нищим и никому не нужным на смертном одре в дешевом номере отеля, за который у меня не было средств заплатить! И когда мне предложили бессмертие в обмен на мои способности, я согласился. Да, я люблю человечество, но той любовью, когда, сидя на диване, послушивая проводное радио и потягивая при этом пятидесятилетний коньяк, от души сочувствуешь жертвам далеких землетрясений, наводнений и прочих катаклизмов, происходящим на другой стороне земного шара. Но – хватит! Вы слышите, хватит! Мир несправедлив к ученым. Кем я был для мира до Новой Швабии? Чудаком и мечтателем, опередившим свое время. Я дал миру бесплатную энергию, но ему оказались нужнее нефть и оружие. Потому что это деньги, а значит – власть. Да, концлагеря – это плохо, отвратительно, мерзко. Но с этим я разберусь сам. Эта машина – детище всей моей жизни…
– Профессор, погибнут люди, – прервал Виктор тираду Теслова. – Много людей.
– Они все равно умрут, рано или поздно. И это не повод, чтоб рушить всю мою жизнь ради неизвестно кого.
Виктор вздохнул. Многие, слишком многие хорошие люди в запальчивости готовы наговорить слов, о которых потом жалеют. Теслов не был исключением. Пожилой гениальный ребенок, которому очень жаль любимую игрушку. И как убедить ребенка, что его игрушка – это страшное, непоправимое Зло?
Но Виктор решил все-таки попытаться еще раз.
– Помните, профессор, однажды, очень давно, один плотник, к которому мир также был несправедлив, взял на себя все бремя бед и несовершенств человечества, – сказал он. – За это люди били его, плевали ему в лицо, кидали в него камни, пытали его. А он любил их. Он нес им добро. Он нес им свет. Он нес им чудо. Но они убили его. Было ли это справедливо? Нет. Было ли это правильно? Нет. Надо ли было так поступать? Надо ли было отдавать свою жизнь за все то быдло, что окружало его? Он ответил – да. Почему он так ответил? Зачем ему это было нужно? Он мог жить царем среди царей. Он мог создать маленький мир счастья лично для себя. Но он хотел счастья для всех. И для них, и для нас. И лично ему это не было нужно.
Мы одно общество – общество людей. И у нас свои законы. Жестокие, глупые, порой несправедливые, но мы – люди. И если однажды придут на наше место ваши работодатели – это будет уже другое общество. Общество не́людей, которым никогда не понять нас. И которые будут жечь инакомыслящих каленым железом, как уже было когда-то. Но пока живы мы, люди, мы можем это предотвратить. Тот плотник тоже был человеком, хотя и был Богом. Просто подумайте об этом.
Ознакомительная версия.
