Шагать стало легче, исчезли постоянные бугры и провалы в земле, означающие замороженные автомобили и дома. Между высокими холмами развалившихся домов расстояния стало больше, дорога шире.
Наконец, подняв в очередной раз голову, я выглянул из-за Джеймса.
Кремлевская стена была в сотне метров от меня. Но этот факт нисколько не тронул. Все мое внимание приковали к себе огромная пробоина в стене, разбросанные кирпичи из нее и рухнувший боевой вертолет. Вмерзшие по самую башню танки, с еще горящими бензобаками. Многочисленные тела солдат в черной форме…
Еще одно кладбище…
Никогда еще я не чувствовал себя таким обманутым.
В моей жизни бывало всякое. И при обмене валют обманывали, и бойкие мальчишки и девчонки всякую фигню продавали на улицах, и просроченный товар покупал. Ну не умею я сказать человеку «нет!» Не могу просто отвернуться и уйти, да и торговаться за каждую копейку считал ниже своего достоинства. Потому и выходило иной раз по-плохому. Помню, как мои товарищи радовались, когда удавалось ухватить бесплатный кусок или чего-то своровать у государства. Ругались между собой, грызлись, чья очередь воровать и получать бесплатный проезд в метро. И косились на меня, как на сумасшедшего, когда я лишь пожимал плечами и уступал свою очередь. Не могу я так. Привык я, уж такой гордый, пользоваться только тем, что заработал.
Бывало всякое…
Но сейчас, когда многое, не только моя жизнь или жизни Хранительниц, поставлены на кон. Сейчас решается судьба сотен людей! И вдруг такое?!
Мы украли необходимое оружие и снаряжение.
Угнали и разбили вертолет. Сражались со своими же друзьями и убивали их. Умирали сами! Ради чего?! Чтобы увидеть разгромленный лагерь?!
Я аккуратно опустил Джеймса на землю, мимолетно проверил его состояние. Датчики «умной брони» показывали, что пульса нет, как и иных признаков жизни…
«Наверное, датчики сломаны… — вяло подумал я. — Как-никак прямое попадание гранатой…»
Я открыл щиток на шлеме американца, удивился застывшим открытым глазам. Как можно так крепко спать?! Потом заботливо закрыл щиток, чтобы не было обморожения, и выпрямился. Еще раз обвел побоище взглядом и пошел вперед.
Я шел среди тел солдат, останавливался возле каждого человека. Торопливо проверял пульс и шел дальше. Все мертвы…
Раны на телах людей однозначно указывали на уже знакомых «обезьян», что так неожиданно напали на наш Гарнизон. Значит, они и здесь успели поживиться. Осталось только надеяться, что остальные люди, если они есть, успели все-таки спрятаться в укрытие.
Я вдруг почувствовал, что боли в раненой руке уже нет, равно как и каких-либо других болезненных ощущений. Бросив взгляд на болтающуюся руку, я с удивлением увидел кусок льда. Замерзшая корка крови покрывает комбинезон, взрыхленная пулями ткань застыла.
Я попытался пошевелить пальцами, но не смог, будто у меня их и нет. Не на шутку испугавшись, я тронул здоровой рукой рану, но боли вновь не возникло. И тогда уже меня проняло всерьез.
Я должен дойти! Должен!
В голове пульсировала только эта мысль. Я не могу так глупо умереть! Я должен дойти, чтобы все принесенные «метели» жертвы не оказались напрасными!
Я метнулся к завалившейся на бок вертушке. С трудом одной рукой открыл заклиненную перекосом дверь, сунулся в кабину. Долго и тревожно перерывал все вещи, что были разбросаны вперемешку с мертвецами внутри. Но под пальцы попадалось все, что угодно, но не то, что нужно. Наконец, уже отчаявшись, я заметил под лавкой красную коробочку с белым крестом. Издав победный крик, который был больше похож на рев затравленного зверя, я бросился к ней. Одним движением рванул крышку, едва не разбросав по полу содержимое. Десантным ножом я долго и тщательно соскребал с комбинезона кровь, а когда ее течение не возобновилось, воткнул лезвие в рану.
Я почти с облегчением почувствовал слабую боль. Нажал на лезвие сильнее, застонал, но не от усилившейся боли, а застонал от радостной надежды, что еще нет обморожения. Большим пальцем я лихо вытолкнул пробку с медицинской склянки, полил спиртом рану. Засыпал обеззараживающим порошком, потом прямо на комбинезон намотал бинт. Не остановившись, наглотался разных таблеток, начиная от анальгина, заканчивая витамином С. И только после всего этого вышел наружу.
Снаружи произошли некоторые изменения. «Метель» усилилась, ветер с все увеличивающейся скоростью швырял в лицо горсти снега, норовил свалить с ног. Я бросил взгляд в том направлении, где оставил американца, но из-за снежного покрывала так и не смог ничего разглядеть.
Секунду поколебавшись, я направился в сторону разрушенной кремлевской стены. Времени осталось мало. Не знаю, откуда вдруг пришла такая уверенность, но я вдруг это отчетливо понял. У меня и вправду осталось мало времени. Пока голова прояснилась, то ли от таблеток, то ли от испытанной боли, нужно спешить.
Спотыкаясь о наваленные возле пролома кирпичи, которые быстро и коварно присыпало снегом, я пробрался вовнутрь. В наступившей темноте от снежной тучи, да еще в условиях «метели» я не сразу разобрался, куда нужно идти. А когда понял, на экране шлема обреченно замигала красная цифра «0». Все вспыхнуло и погасло. Многокилограммовая тяжесть брони тут же обрушилась на плечи, позвоночник жалобно хрустнул, мышцы натужно заскрипели.
Все. Если я ничего не смогу найти — мне конец…
Шагая на порядок медленнее, я пробрался к двери одного из зданий. Высокая, в два человеческих роста дверь, сразу навевающая мысли о царе, лежала около дверного проема. С сильно колотящимся сердцем я шагнул вовнутрь, поразился хаосу и разгрому, что царил внутри. Богатая некогда обстановка покрыта слоем льда и грязным снегом, позолота жутко поблескивала из-под обломков. Бытовая техника, по цене равной среднему автомобилю, разбросана по полу, искорежена. Мозг автоматически отметил то, что можно было забрать в Гарнизон, использовать там. Потом я опомнился. Горько усмехнулся подобным мыслям, чтобы задавить рвущуюся наружу надежду, бросил взгляд на мою изувеченную руку. Сразу все вокруг померкло, предстало в ином свете.
«Разве могли люди, если они действительно где-то здесь, бросить такое богатство?» — мелькнула мрачная, пессимистическая мысль.
Кто-то другой, все еще не смирившийся с поражением, бодро ответил: «Могли, конечно! Кто знает, что у них там, в правительственных бункерах?! Наверняка там только самое лучшее! Не удивлюсь, если они каждый день и свежую газету выпускают…»
Я покачал головой. Как мне хотелось поверить тому, второму, кто так слаженно отвечал и бодро надеялся. Наверное, благодаря этому удивительному свойству человеческой натуры, умению надеется даже в самой безвыходной ситуации мы и сможем пережить все катаклизмы, что падают на наши головы… Но, боже! Как же это тяжело!..
