– Ну... да, – сказал Женька. – Нечто в этом роде я и имел в виду.
– Оскар, между прочим, сказал, что мы не на Земле, – напомнил Никита.
– Он сказал, «это не ваша Земля», – уточнила Марта. – Я помню очень хорошо. Вот и пойми, что он имел в виду. Ваша, наша... Я вот с какой Земли? А вы по отношению ко мне? То-то и оно.
– Сам чёрт ногу сломит, – подал голос Никита.
– Не говоря уже о том, что Оскар этот самый непонятный мог и соврать – недорого взять, – сказала Маша.
– Все эти рассуждения весьма интересны, – сказал я. – Но с практической точки зрения мало что нам дают. Вернее, совсем ничего не дают. Не знаю, правду ли говорил Оскар, но уверен, что в одном он не соврал.
– Это в чём же? – поинтересовался Женька.
– В том, что нам надо выжить. Помните? Кто выживет, тот и станет хозяином во Внезеркалье. Вот мы и выживаем.
– Э-э... но ведь Оскар погиб, – сказал Женька. – На наших глазах практически. И это Внезеркалье вместе с ним. Разве не так?
– А бог его знает, – сказал Влад. – Предположения можно строить до бесконечности, Мартин прав. Если Оскар погиб, то почему с нами по-прежнему Локоток? Живой и здоровый, если, конечно, к нему применимы эти понятия.
– Верно, – припомнила Маша. – Оскар говорил, что Локоток – это как бы его неотъемлемая часть. Или что-то в этом роде.
Мы все, как по команде, посмотрели на Локотка.
Он сидел на корточках рядом с нами, взобравшись на обломок толстой сухой ветки и, казалось, завороженно глядел в огонь. Красно-оранжевые блики играли на его «коже», отражались в ней, и создавалось впечатление, что сам Локоток принадлежит этой огненной стихии и вот-вот превратится в пламя и сольётся с костром, исчезнет в нём, как до этого он исчезал в полу и стенах покинутого нами и погибшего в извержении вулкана загадочного «дворца».
– Локоток, а Локоток! – позвала Маша. – Что нам делать?
Искусственный человечек повернул к ней голову, будто слушая, что она говорит, затем слез с ветки, лёг на бок и замер, поджав под себя ноги.
– Мать честная! – засмеялся Влад. – Да он же нам показывает, что утро вечера мудренее, не иначе.
– Точно, – сказал Никита. – Лёг и, типа, уснул. Хороший ответ!
– Не хуже любого другого, – сказала Маша. – Локоток и так помогает нам как может. Он не виноват, что не умеет говорить. Хотя, помнится, Оскар утверждал, что говорить он может. Только редко. Ну, мало ли. Считает, наверное, что так наглядней и понятнее.
– По-твоему, он живой, что ли? – недоверчиво покачал головой Никита. – Брось, Маша. Помнишь, Оскар говорил, что его создали некие хозяева больше миллиона лет назад? То есть Оскар – искусственное существо. Значит, и Локоток – тоже. Как часть Оскара.
– Если на то пошло, то мы вообще не знаем, существо Оскар или кто, – с вызовом ответила Маша. – Кто или что. Я с тобой, Никита, спорить не собираюсь. Потому что с вами, мужиками, спорить вообще бесполезно. А лучше всего послушать, что говорит сердце, и соответственно поступить.
– И что же оно говорит? – с самым внимательным и серьёзным видом осведомилась Марта.
– У тебя в рюкзаке есть какая-нибудь тряпка, не очень нужная прямо сейчас? – спросила в ответ Маша.
– Например?
– Например, майка.
– Есть.
– Давай.
Марта покопалась в рюкзаке и протянула Маше майку:
– Держи.
– Спасибо, – поблагодарила Маша и бережно укрыла майкой Локотка. – Вот так.
Затем она оглядела нас и с вызовом произнесла:
– Только не надо меня спрашивать, зачем я это сделала, хорошо? Сделала – и всё. Захотелось мне.
Мы переглянулись и охотно согласились с тем, что желание женщины – это закон. Если оно не очень противоречит желаниям других находящихся рядом женщин и мужчин.
Ночь прошла без происшествий.
Мы установили очерёдность дежурства, натащили ещё хвороста для костра, чтобы хватило до рассвета и ни одна хищная и опасная тварь нас не потревожила. Если не считать отдельных представителей местной разновидности комаров, которым таки удалось полакомиться нашей кровью и остаться при этом в живых. Но тут уже ничего сделать было нельзя, и приходилось только надеяться, что с их укусами мы не подхватим никакой заразы.
Утро выдалось туманным и седым, как уже сказал однажды Иван Сергеевич Тургенев, и я, поднимаясь с влажной от росы травы, подумал, что бывали в моей жизни ночи и получше. Да и утра тоже.
– Где только не приходилось мне ночевать, – словно прочитав мои мысли, объявил Влад и с явной неохотой помахал руками и несколько раз присел, имитируя зарядку. – Но ни в юности, ни сейчас я не считал и не считаю голую землю хорошей постелью. Чёрт, как всё затекло...
Я спустился к реке, плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды и прислушался.
Тишина.
Только перекликаются где-то в лесу за спиной незнакомые птичьи голоса.
Из-за тумана, укрывавшего всё вокруг, противоположного берега реки видно не было, но я и так догадывался, что пожар до этих мест не добрался – ночью я видел, как постепенно угасало зарево за рекой. Там, совсем неподалёку от нас, случилась гроза, и мощный ливень погасил огонь, но нас не задел – прошёл стороной.
Извержение тоже утихло.
Возможно, лишь на время, но и это было неплохо.
Позавтракали остатками вчерашнего мяса, которое Маша предусмотрительно сунула в мою сумку, когда мы в спешке покидали «дворец».
– Удивительно, как быстро начинаешь ценить совершенно обычные вещи, когда попадаешь в необычную ситуацию, подобную нашей, – заявил Женька, чья словоохотливость, кажется, совершенно не пострадала ни от вчерашнего катаклизма, ни от малокомфортной ночи.
– Например? – осведомился я, вытирая руки о влажную траву и закуривая.
– Например, чай. Или даже просто горячая вода, кипяток. Казалось бы, самая обычная штука. А на тебе. Недоступна. Если нет другой обычной штуки – котелка или даже просто кастрюли.
– Что ж, – философски заметил Никита. – Значит, будем пока обходиться без чая.
– И не только без него, – сказала Маша. – Но меня обнадеживает это твоё «пока». Пока – это сколько?
– Пока не найдём кастрюлю, – сказал Влад, и все засмеялись.
Это хорошо, что мы смеёмся, подумал я. Пока. Надолго ли хватит нам чувства юмора?
После недолгого совещания было решено и дальше сплавляться вниз по реке. Предварительно улучшив, насколько это возможно, наше плавсредство. Глупо бить ноги, шагая вдоль реки, когда река сама может нас нести. Удаляться же от неё нет никакого смысла, потому что единственный наш шанс на спасение заключается в том, чтобы встретить поселение разумных существ. Желательно, конечно, имеющих облик, близкий к человеческому. Которые поселения если и есть тут вообще, то наверняка расположены на берегу реки. Как и положено поселениям.
