— С чего бы им знать?
— Они же…
Неожиданно на горизонте опять что-то ухнуло, и к небу поднялся черный столб дыма.
— Здорово же наши за них взялись, — пробормотал Хенрик.
— Бесполезно… — отозвался я, — просто истощат последние ресурсы, вот и все. Как ты думаешь, Карс, кадары примкнут к этой операции?
— У нас же нет боевого флота, Олаф, — печально ответил Карс, — только транспортники…
— А врали-то, врали!
— Полюбуетесь теперь со своей базы на гибель человечества! — сказал сквозь зубы Хенрик. — Дождались своего!
— Что ты из нас прямо каких-то космических стервятников делаешь? Сами стали в лужу, а теперь обвиняете нас, да?
— А какого черта вы предлагали нам свою помощь, если вы такие лопухи?
— Мы думали — а вдруг справимся!
— Опять вы сцепились! Хенрик, ну что ты от него хочешь, скажи на милость! Он же старается!
— Да ничего я от него не хочу…
Неожиданно нам преградило путь узкое ущелье — когда-то по нему протекала бурная река, и даже теперь на дне журчал небольшой ручеек. Обрыв был почти отвесный, да и на том, противоположном берегу, скалы вздымались вертикальной стеной. Кое- где в трещинах топорщился колючий кустарник.
— Нам тут не перебраться, — сказал Хенрик, взглянув вниз, — будь у нас хотя бы веревка…
— Это — старая река, — вмешался док, — она текла тут еще до Катастрофы. Давай-ка посмотрим на твою карту, Хенрик, там она наверняка должна быть.
— Где я ее возьму? — огрызнулся тот.
— Ты хочешь сказать, и карта осталась со всеми нашими вещами? — удивился я.
— Доберемся до места, я вручу тебе приз за сообразительность, — мрачно сказал террорист.
— Жаль, — вздохнул док, — хотелось убедиться… по-моему, ниже по течению должен быть мост.
— Наверняка он давно рухнул, — возразил я.
— У нас нет другого выхода. Выше мы уж точно не пройдем.
Мы двинулись вдоль русла, которое несколько раз круто изгибалось. Пейзаж вокруг по-прежнему был неприглядным — скалы, выжженная земля, бурая пыль… Иногда попадались огромные, выше человеческого роста, кактусы, напоминающие каких-то уродливых гигантов, застывших с растопыренными руками. Солнце поднималось все выше — скоро оно повиснет в зените, как раскаленный шар. Тени почти исчезли. Начало немилосердно припекать — невыносимая жара и слепящий солнечный свет обрушились на меня, точно удар кулака. Кровь стучала в висках при каждом шаге.
— В лесу и то было лучше, — пробормотал Карс.
— Нужно поторопиться, — подхватил Хенрик. — Если мы не найдем укрытия, солнце нас добьет.
Спустя полчаса доктор сказал:
— Вот он. Или это мне уже мерещится?
Я прищурился. В дрожащем мареве просматривался мост, переброшенный через ущелье. Он был ржавый, листы железной обшивки раскачивались, дребезжа на ветру, но опорные конструкции были все еще целы.
— Перебраться можно, — пробормотал Хенрик, — если очень постараться.
На той стороне ущелья громоздились изрытые ветрами скальные глыбы. Некоторые из них, казалось, чудом балансировали на неустойчивой опоре и тем не менее ухитрялись сохранять равновесие веками.
— Не очень-то мне нравится эта переправа, Олаф, — заметил Карс, с сомнением оглядев нависшую над пропастью хрупкую конструкцию.
— Тоже мне, космический странник! Ничего, зато там, похоже, есть спуск к воде. Наполним флягу, попьем, умоемся… потом отыщем какую-нибудь уютную пещеру…
— Пещеры не бывают уютными.
— А вдруг эта — исключение.
Теперь мы подобрались к самому мосту. Он выглядел неутешительно — перекрытия провалились, изъеденные ржавчиной ребра, казалось, грозили рухнуть при каждом порыве ветра. Уцелевшие брусья настила угрожающе скрипели, а внизу, под мостом, скалились со дна ущелья острые камни, обнажившиеся, когда ушла вода.
— Невесело будет падать с такой верхотуры, — сказал Хенрик.
— Ладно, — отозвался я, — я начинаю. Вы за мной.
— Почему ты?
— Люблю острые ощущения, понимаешь…
Я осторожно ступил на прогнивший настил. Железные перила были скрючены, словно кто-то упорно пытался выжать из них воду. Разогретый солнцем металл обжег ладонь. Я перебрался на боковое ребро, зияющее звездообразными дырами. Оно заскрипело, но выдержало.
— Что с ним вытворяли, с этим мостом? — пробормотал Карс, который двигался след в след.
— Наверное, кому-то показалось, что так он будет смотреться лучше. Не болтай, гляди под ноги.
В одном месте проржавевшие перила рассыпались в пыль, поперечный настил провалился, и изъеденные временем балки повисли над пропастью. Несколько метров мне предстояло двигаться по ржавому ребру без всякой опоры. Это старый психологический трюк — виси этот брус в метре над землей, я прошел бы по нему не задумываясь, но меня и острые камни на дне разделяло по меньшей мере двадцать метров. Стараясь смотреть только под ноги, сосредоточив взгляд на узкой полоске ржавого металла, я осторожно сделал шаг. Потом еще один. Резкий порыв ветра ударил мне в лицо, я на миг потерял равновесие и с трудом выправился. Старые ригели скрипели и стонали, точно души грешников в аду, при каждом моем шаге вниз осыпались чешуйки ржавчины. Солнечный свет, льющийся вертикальным потоком, лишал все теней, придавая окружающему какой-то нереальный вид.
— Как ты, Олаф? — донесся сзади голос Карса, заглушаемый очередным порывом ветра.
— Прекрасно, — отозвался я сквозь зубы.
Наконец мне удалось схватиться за обломок перил, сиротливо торчавший над пропастью. Я подтянулся, перевел дух и сделал еще несколько шагов вперед. Черт, будь у нас веревка!
— Не люблю я высоту! — проорал Карс у меня за спиной.
Надо же! Столько лет болтаться на околоземной орбите, где и Земля-то кажется просто шариком, повисшим в пустоте, и при этом питать такое странное отвращение к воздушным перелетам и высотным переправам!
— Если хочешь поделиться со мной своими ощущениями, перебирайся сюда! Вниз только не смотри!
— Чего?!
— Я говорю, вниз не смотри!
— Куда же мне еще смотреть? На тебя, что ли?
— Хватит ныть, идиот! Давай!
Карс сделал несколько торопливых шагов и судорожно ухватился за обломок перил рядом со мной.
— Вот видишь! Вот что значит опыт жизни в космическом пространстве!
— На орбите все совсем по-другому, — начал оправдываться Карс, — там высота не ощущается.
— Изложишь это в своих мемуарах. Давай двигайся! Нам нужно освободить дорогу.
Еще несколько шагов, и мы оказались на противоположной стороне ущелья.
— Ну что? — проорал Хенрик с другого края моста.
— Опасно, но пройти можно.
— Ладно, мы пошли.
Он первым двинулся по ржавому ребру, док — за ним. Я наблюдал за их продвижением, заслонив рукой глаза — солнце палило просто невыносимо.
Сначала Хенрик шел хорошо, но, когда он добрался до самого опасного участка, в лицо ему ударил резкий порыв ветра. Террорист сделал неуверенный шаг назад в поисках опоры и соскользнул с балки. Падая, он успел ухватиться за ржавую укосину и теперь висел над пропастью в двадцати метрах от злобно оскаленных камней.
— Вот дьявол, — пробормотал я сквозь зубы, — оставайся здесь, Карс.
— Ты хочешь его вытащить? — с ужасом спросил мой напарник.
— Нет, просто сделаю ему ручкой.
Я, сжав челюсти, начал пробираться назад. При этом я отлично понимал, что повторной такой авантюры уже не выдержу — колени у меня подгибались, перед глазами плыли багровые круги.
Док, который шел следом за Хенриком, ухватился одной рукой за ржавый швеллер и, сделав немыслимый пируэт, ухватил террориста за локоть. Пока я пробирался к ним навстречу, он осторожно, сантиметр за сантиметром, ухитрился подтянуть Хенрика так, что тот смог навалиться на перекладину грудью.
— Стой там, — крикнул он мне, — я сейчас его вытащу.
Балансируя над пропастью, он помог террористу перебросить ногу. Теперь тот сидел на ржавой балке верхом, ухватившись за нее обеими руками.
В таком положении ему удалось проползти несколько метров, отделявших его от уцелевшего настила. Я подобрался вплотную и помог ему выбраться на доски.
— Проклятие, — сказал Хенрик, переведя дыхание, — я уж думал, мне конец.
Док шел за ним. Он перебрался на безопасный участок без приключений. Я подвинулся, освобождая ему место.
— Спасибо, — с явной неохотой буркнул Хенрик.
— Не за что, — вежливо ответил тот.
Карс оживленно сказал:
— Я такое видел только в вашем цирке.
— На себя посмотри, чучело, — автоматически огрызнулся Хенрик, — чем не клоун!
— Да хватит вам, — вмешался я, — надо найти удобный спуск к воде. Плевать, можно ее пить или нет — под таким солнцем мы раньше загнемся от жажды, чем от радиации.
