— Обер-форестер Винтер, — представился я. — Свалить… не представляется возможным. Мы решили удерживать эту позицию до прихода подкрепления. А с кем, собственно, имею честь?
— Виноват, ваше благородие, не признал, — офицер спрыгнул с коня, подошёл ближе и коротко отсалютовал. — Корнет Латышев, к вашим услугам. Возвращались с задания-с, а ночью сигнал увидели. Сколько вас?
Говорил офицер уважительно, хотя и был лет на пять постарше меня, но, скорее всего — из неблагородных. А о Винтерах тут каждая собака по-хорошему пусть и не знала, но слышала. Ну, может, и не прям каждая, но уж «сторожевая» или «цепная» — наверняка.
— Пятнадцать стрелков, из них три мага, считая меня, — ответил я. — Есть ручной пулемёт и динамит — сейчас минируем периметр. А у вас?
— Два десятка стрелков, два станковых пулемёта и лёгкая пушка Барановского, — корнет изрядно повеселел. — Кажись, живём, ваше благородие, а?
— Лучше, чем было, — скупо улыбнулся я.
И правда — живём. И даже может быть — ещё поживём.
Глава 28
— …Благословен Ормузд, милостивый и милосердный… — бормотал я, раскладывая около себя обоймы с патронами для винтовки. — Надежда моя и опора, защита моя и твердыня… Милость моя и ограждение, прибежище и избавитель, щит мой…
Выщелкнул магазин-улитку из МП, придирчиво осмотрел золотистый патрон в горловине и вогнал его обратно.
— Укрепи мою руку, Ормузд.
Установил на лежащий рядом ручной пулемёт увесистый диск, поднял прицельную планку.
— Смилуйся надо мной, Ормузд.
Достал револьвер.
— Помоги мне, Ормузд.
Откинул в сторону дверцу, крутанул барабан, закрыл обратно.
— Защити меня от меча врага, ворожбы колдуна, когтей и клыков чудовища. Ты — разящий, ты — сокрушающий, ты — спаситель. И да будет истина, как высшее благо. И ныне. И всегда. И вечно.
Рядом со мной присел корнет. Чуть сдвинул на затылок фуражку, удерживаемую на подбородке ремешком. Осмотрел местность впереди.
— Как думаете, ваше благородие, скоро? — весело поинтересовался Латышев.
Корнет вообще был на удивление весел. Возможно, в другое время это бы меня раздражало… Но сейчас мне было всё равно.
— Полчаса, — сказал я. — Вряд ли больше.
— Верующий? — уже без улыбки спросил офицер.
— Нет, — я проверил, хорошо ли выходят из ножен палаш и хиршфангер. — Но нам сейчас любая помощь пригодится. Чего бы и не попробовать?
— Это вы верно сказали, ваше благородие… — хмыкнул корнет. — Прошу простить, а у вас какой ранг?
— Девятый, — немного приврал я.
Причём сразу в обе стороны — и за рамки десятого ранга я вышел, но и восьмой назвать было бы не очень-то и правдоподобно.
— Здорово, а то у меня только двенадцатый. На дистанции подсобите чем-нибудь?
— Пушка у вас на шесть сотен саженей бьёт, пулемёты — на пять сотен. Я где-то на двухстах смогу вступить. Увидите какого-нибудь большого гейста — огня на нём не сосредотачивайте, всё одно бесполезно. Ими моя младшая сестра займётся.
— Понял, ваше благородие, — кивнул Латышев и широко улыбнулся. — Ну, что? Прощевайте, на всякий случай?
— Все там будем, — ответил я и протянул руку.
Офицер пожал её и ушёл к расположенной чуть правее позиции для орудия.
Всё, что могли — мы сделали. Хильда, вздыбив землю магией, соорудила самый настоящий бруствер двадцати саженей длиной. Я раскидал десятка три магических капканов, Вилли сделала пару пристрелочных выстрелов из гандальва — патроны не тратила, обошлась собственной магией. С Доннером она дело имела впервые, но теорию знала лучше всех, да и стрелком была самым метким, а это сейчас многого стоило. По сути, против тварей высшего и исключительного рангов у нас имелся только гандальв. Ну ещё разве что пушка с шрапнельным снарядом, поставленным на удар, но на такую дистанцию сильнейших тварей лучше всё-таки не подпускать ни в коем случае…
Всё, что могли — мы сделали.
Теперь оставалось только одно — ждать.
В висках, в костях, в воздухе начало ощущаться биение исполинского сердца — как будто мы не в сотнях вёрст от Ожога, а внутри него.
Чёрное сердце билось вокруг, чёрный шёпот вплетался в уши…
— Почему ты выбрал меня, а не её, Конрад?!
Я опёр винтовку на земляной бруствер и поудобнее прижал к плечу приклад.
— Почему я, а не она?! ПОЧЕМУ?!
Солнце уже поднялось достаточно высоко и начало припекать. На небе не было ни облачка… Но горизонт впереди затянуло дымкой.
Ну, вот и всё.
— Идууут!.. — прокричала засевшая на крыше одного из домов Вилли.
Началось.
Волна чудовищ, шириной в пару вёрст, надвигалась сплошным живым ковром… И быстро надвигалась! Как я и сказал — не прошло и получаса, как гейсты оказались от нас на расстоянии удара.
Коротко рявкнула 2,5-дюймовая пушка, и спустя четыре секунды над Потопом распустилось облачко дыма. Сотня свинцовых пуль хлестнула по тварям, оставляя проплешину в их рядах, которая, правда, почти сразу же затянулась.
Боже, как же много…
Выстрел, и ещё один заряд шрапнели прореживает ряды гейстов. Ещё выстрел.
Дистанция сокращается до пятисот саженей, и на флангах начинают бить «максимы», перекрёстным огнём выкашивая ряды тварей.
Я поудобнее перехватил винтовку. Конечно, фантазёры-конструкторы рассказывали сказки, что из такого оружия можно вести стрельбу на тысячу саженей, но даже егерю с усилением зрения было сложнее попасть дальше, чем на четыреста саженей. И это — по групповой цели, по одиночной и того меньше было.
Выстрел из пушки. Расстояние до тварей — около четырёх сотен саженей. Ловлю в кольцо мушки Потоп…
«Мосинка» чувствительно толкает в плечо. Рядом начинают громыхать десятки других выстрелов — в бой вступают порубежники и ополченцы. Солдаты стреляют отделениями, залпом, а вот местные бьют, как и мы — одиночными, выборочно.
Быстро перезаряжаю винтовку и делаю следующий выстрел. И ещё, и ещё, пока магазин не оказывается пуст.
Схватить обойму, воткнуть в «мосинку», большим пальцем вдавить патроны внутрь, отбросить пустую железку и закрыть затвор.
Я стреляю и стреляю, вокруг меня валяются гильзы и опустевшие обоймы. Замолкают пулемёты — вероятно кончились ленты, и расчёты сейчас в темпе заправляют новые.
С усилением зрения уже можно отличить отдельных тварей — урсов, рипперов, элхов, насхорнов… Взгляд вычленяет посреди живой волны гейстов огромную тушу мамута.
— Вилли! — ору я.
— Вижу! — отзывается засевшая слева от меня сестра.
Но для гандальва ещё слишком далеко…
Выстрел гремит за выстрелом. Теперь промахнуться по такой плотной массе тварей почти невозможно. Велик соблазн пустить в ход «льюис», но я берегу его в качестве мобильного резерва, если… Нет, когда твари окажутся совсем близко. В стандартных трёхлинейных русских патронах недостатка нет, а вот диск к пулемёту у меня всего один.
Становятся видны и другие гейсты высшего ранга — пара тойфелей с ветвистыми рогами, ещё один мамут… В проплешине, оставленной разрывом шрапнели, на несколько мгновений мелькает толстое блестящее тело исполинского боа.
Слева гремит мощный выстрел — ещё не пушка, но уже не винтовка. Воздух прорезал тонкий алый луч, и один из мамутов взорвался изнутри, разлетевшись ошмётками плоти и костей во все стороны. Сквозь канонаду непрекращающейся стрельбы прорезался торжествующий визг Мины.
Замолкает треск пулемётов и на этот раз надолго — похоже, что закипела вода в кожухах и её сейчас меняют на новую.
До тварей две сотни саженей… Самое время и мне вступить в дело.
Откладываю винтовку в сторону. Короткий жест, активирующий заранее подготовленную схему, и в сторону тварей улетает шар зеленоватого огня. Новую схему уже приходится разворачивать с нуля, но первое заклинание ещё летит в воздухе, когда я заканчиваю второе.
Вспышка.
И на Потоп обрушивается ослепительный дождь белых искр, прожигающих плоть и костяную броню.
