хорошо иметь самолёт-невидимку…
Несмотря на то, что границы княжеств находятся под особым надзором, я, Андрей Оболенский, Арвин и Ярый без труда вылетели из Твери и высадились недалеко от одной малопопулярной трассы на северо-западе Москвы, где нас уже ждали проверенные люди.
— Многоуважаемые господа, признаюсь, необычно видеть столь высокопоставленных людей в таком виде, — проговорил грязный сгорбившийся старик со спутанной седой бородой.
— Ну что вы, мы всего лишь несчастные люди, с которыми жестоко обошлась судьба, — сдержав улыбку, проговорил я и поправил накладную чёрную бороду, — путники, сбившиеся с пути жизни. Зовите меня Фёдор. Это Тёмыч, — указал я на Арвина. — Дед Михалыч, — на Оболенского, — и Яшка.
— Тоже мне Яшка, — буркнул себе под нос Ярый. — Лучше бы снова Юрмал был.
Не обращая внимание на его ворчание, я продолжил:
— А вас как величать, брат по несчастью?
Косматый дед хмыкнул и пожал плечами:
— Дед Максим.
— Все вы тут Деды Максимы, что ли?
— Некоторые, — кивнул он. — Эх, смотрю, старик Архун вас многому научил.
— Было бы невежливо просить о помощи, не зная чужих традиций, — улыбнулся я, имея в виду излюбленные фразочки нищих, которые они используют в беседах между собой.
Спустя двадцать минут мы впятером погрузились в ржавую скрипучую колымагу. За руль сел сам Дед Максим.
— Подождём, пока уедет подальше, — кивком головы дед указал на ассенизаторскую машину, тронувшуюся с места перед нами.
Ярый поморщился и покачал головой:
— Поверить не могу, что мы… туда… свои драгоценные…
Ему даже слова сейчас давались с трудом.
— А ты давай не ссы в трусы! — прокряхтел Арвин, мотнув грязной бородой, и хлопнул Ярого по плечу. — Ещё целый день в них ходить! Ишь! Нюни распустил! Ладно бы обычная говновозка была, тогда ясно. А эта? Тьфу!
— Да знаю я! — возмутился Ярый. — Но ведь воняет всё равно! Пусть и… чистая внутри.
— Ишь ты неженка! Ты шо, цветочек аленький для красной девицы? Или брат наш по несчастью, заблудший на дороге жизни, а?
Арвин продолжил кудахтать и наседать на изумлённого Ярого. Во всём этом шуме и гаме я едва расслышал усталый шёпот великого князя Тверского в образе старого бродяги:
— Кто-то слишком сильно погрузился в роль.
Разумеется, это высказывание не ускользнуло от острого слуха Арвина, сидевшего рядом с Андреем Оболенским.
В общем, Арвин с радостью сменил цель.
А между тем ассенизаторская машина с двойным дном скрылась из виду. Два года назад мы с Андреем Оболенским подарили её таксисту Иштвану. Тому самому иностранцу-извозчику, который перевозит всё что угодно, не интересуясь содержимым. «Меньше знаешь — крепче спишь», — главная идея его бизнеса. Именно этот человек подвозил троих бородачей, когда на великих княгиню и княжон Тверских напали по дороге в аэропорт — я, Ярый и Арвин тогда успели как нельзя вовремя. А позже, когда «Истинные Оболенские» устраивали в Твери переворот, именно Иштван привёз нам на подмогу Арвина и Ярого. С тех пор наши эсбэшники время от времени пользовались его услугами.
Как и услугами общины нищих. Так уж сложилось, что с этими ребятками я на короткой ноге. Налаживал с ними отношения ещё до того, как стал Оболенским.
Наша машина наконец-то тронулась.
— Заточку… стамеску… щас будет замес тут, — коснулось слуха бормотание Арвина с заднего сидения.
Повернув голову, я с любопытством уставился на своего друга. Измазанное грязью лицо, чёрная борода, не скрывающая улыбки, огонёк в глазах. Арвин раскачивался взад-вперёд и напевал:
— У-у-у… на стрелу-у-у… Мы едем на стрелу-у-у…
Всё понятно. Кайф от жизни у него последнее время зашкаливает.
Мы ехали по неосвещенной трассе, и через некоторое время впереди показались огни автострады.
— Паспорта у всех есть? — не оборачиваясь, спросил наш водитель.
— У всех, — отозвался я.
— Подготовили, — подтвердил Арвин, прекратив петь, — ещё пожамкали их так, чтобы как из жопы были. А что? Шмонают, брат?
— Ещё как! — отозвался дед Максим, усмехнулся и добавил: — Сказал бы я, спроси ты это пару дней назад. Но допекли людей эти проверки. Итак, едва держались… В общем, после того как народ повалил на улицы с криками «Долой Годуновых, подлых предателей». Гайки немного пооткрутили…
— Вот значит как? Испугались, гады Годуновы? — откинувшись на пыльную спинку сиденья, проговорил Арвин и заёрзал, пытаясь разместиться поудобнее — всё-таки сидеть на заднем сидении старой машины трём широкоплечим мужчинам не очень-то комфортно. Ему удалось сменить позу, лишь растолкав недовольных Ярого и Оболенского. Хмыкнув, Арвин изрёк: — Всё, что сейчас остаётся этим гадам, так наплевав на всё, пойти за головой князя Енисейского.
— Если только успеют, — усмехнулся дед Максим.
В итоге по ночной Москве мы проехали без происшествий — пролетели аж пять патрулей и только один нас остановил. Но когда дед Максим покрутил скрипучее «весло» ручного стеклоподъёмника, и полицейский полной грудью вдохнул царящий в машине аромат…
В общем, нас отпустили даже без проверки документов.
— Все приехали, — проговорил Дед Максим, когда машина завернула в какие-то тёмные дворы и остановилась.
— До Кремля ещё пилить и пилить, — возмутился Арвин.
— Пилите, Тёма, пилите! Вы же не думали, что вас прямо в Канцлерские хоромы подвезут? — счастливым голосом ответил ему Ярый. Мой верный Мастер, оказавшись на свободе и не скрывая блаженной улыбки, разминал широкую спину и втягивал ноздрями свежий вечерний воздух.
— Ух, ты какой борзый, — усмехнулся мой лучший друг.
А тем временем дед Максим пытался закрыть дверь машины. Удалось это ему лишь с четвёртого раза, когда старик, не выдержав, вдарил по ней ногой.
— Форкх меня дери, даже вмятины не осталось, — удивлённо проговорил Арвин, разглядывая на двери грязный след от Максимовского сапога.
—
