всё, что за его пределами, исчезает, растворяется без следа.
Фигуру Дарины взгляд выхватывал сразу. Она была в середине площадки, прямо напротив зияющего провала, ведущего куда-то в беспроглядную тьму. В разноцветных бликах колдовского пламени её обнажённое тело казалось текучим и зыбким. Движения лишь подчеркивали этот эффект — то плавные, то дёрганые, подчиняющиеся какому-то непонятному, неуловимому ритму.
Ритуальный танец был больше похож на транс — шаманка не видела ничего вокруг, полностью отдаваясь движениям. Костяные и деревянные бусины на её причудливых ожерельях, постукивая, вносили свой мотив в сложный звуковой узор, который плелся сейчас у алтарей. Это и мелодией не назовёшь, но из всех этих завываний, ударов бубна, хлопков в ладоши и прочих звуков вырисовывалась картина, которая явно подчинялась какой-то внутренней логике, хоть и непонятной стороннему наблюдателю.
Хотя в невнятном пении шаманок Демьян всё же выхватывал знакомые слова.
— Варман тур… Варман тур… Урман иясе…
— Что они делают? — шепнул Аскольд, не сводя взгляда с Дарины.
— Взывают к духам. К хозяевам тайги.
Одна из помощниц поднесла Дарине мальчонку — совсем кроху, едва ли год от роду. Тоже голенького, но со сложным красным узором на спине. Обнесла его по кругу вокруг бьющейся в трансе шаманки, окурила какими-то травами и уложила в выемку на вершине одного из каменных алтарей, закрепив за руки и за ноги лямками.
Аскольд оцепенел, неосознанно впившись Демьяну в плечо.
— Но… Да как же это… — выдохнул он еле слышно.
Демьян промолчал. Он в тайге провёл куда больше времени, и забирался гораздо дальше, чем Аскольд. И повидать успел всякого. Ради выживания здесь людям приходится идти на многое. Кто-то, как стылые, вовсе перестаёт бороться и впускает холод в себя. Кто-то в голодные зимы не брезгует и людоедством. Ну, а задобрить духов леса жертвоприношением, даже человеческим — и вовсе обычное дело. Правда, обычно в лес на милость духам всё же отправляют стариков, что уже не в силах себя прокормить и становятся обузой для племени.
Больше его беспокоил даже не сам обряд. А то, что нечто там, в провале за алтарями, явно откликнулось на призыв шаманок. Он будто чуял на себе чей-то взгляд. Чуждый, недобрый. И сила, что стояла за ним, способна была стереть его в порошок.
— Варман тур… Варман тур… — завывали старухи-шаманки. Дарина, запрокинув лицо к небу, вытянулась в струну, будто пытаясь дотянуться до выглянувшей из-за облаков полной луны.
Последний алтарь — как раз ближний к тому камню, за которым они укрылись — оставался незанятым. Но к нему уже шла старуха с младенцем на руках. Девочка. Беленькая, бледная, с еще едва отросшими прядками темных волос на голове. Демьян хорошо разглядел алеющие на её спине руны и вдруг понял, что они не нарисованы, а попросту вырезаны чем-то острым. Недавно, едва ли пару дней назад — кое-как успели зарубцеваться.
Стиснув зубы, он наблюдал, как старуха привязывает кроху к алтарю. Как и большинство других младенцев, бедняжка двигалась вяло и почти не плакала, хотя глаза были открыты. Опоили наверняка чем-то…
В нём клокотала глухая, распирающая изнутри ярость, и как он ни старался — не мог её усмирить. Таких, как он, называют зверьём. Вампирами. Упырями. И в этом есть доля правды — Дар Зверя и правда часто заглушает человеческие эмоции, делая его носителя бездушным хладнокровным хищником. Но, к сожалению или к счастью, Демьяна это почти не коснулось. Скорее, к сожалению, потому что порой это сильно осложняло ему жизнь.
Ну что тебе до этих детёнышей, волк? Это не твоё дело. Лучше позаботься о себе. Самое время.
Сила, поднимающаяся из-под земли, уже стала не только осязаемой, но и видимой. Чёрный провал изнутри осветился мерцающим огнём, который потом внезапно вырвался вверх столбом оглушительно ревущего призрачного пламени — такого яркого, что все невольно отшатнулись, прикрывая глаза. Дарину и вовсе сбило с ног и швырнуло на камни.
Аскольд дернулся, явно порываясь броситься к ней на помощь. Демьян попытался было удержать его, но потом понял, что это бесполезно.
Магический выброс, высвободившийся из провала, фонтанировал с такой мощью, что казалось, будто столб пламени взвился до самых облаков. Шаманки пали ниц, но даже ползая по земле, не переставали что-то исступлённо завывать.
Аскольд, пригибаясь, словно от шквального ветра, и кое-как прикрывая глаза рукавом, подоспел к Дарине и попытался помочь ей подняться. Та от его прикосновений вышла из транса, но, увидев, кто перед ней, отреагировала совсем не так, как он рассчитывал.
— Ты?! Прочь! Прочь отсюда! Ты всё испортишь!
С неожиданной злостью она ударила Аскольда по лицу, располосовав ногтями щёку. Тот отшатнулся в изумлении, и шаманка набросилась на него, как разъярённая кошка, пытаясь вытолкнуть из расписанного рунами полукруга. К ней быстро присоединились и помощницы.
Демьян, выпустив, наконец, внутреннего волка, одним гигантским прыжком оказался в гуще драки. Легко расшвырял заходящихся в истерике ведьм и буквально за шкирку оттащил Аскольда от алтарей.
— Бежим! — прорычал он невнятно из-за торчащих из пасти клыков.
Столб магической энергии, кажется, начал иссякать, но не просто опадал, а хлестал из стороны в сторону, словно хвост рассерженного чудовища. Нескольких шаманок он буквально смахнул в сторону, отшвырнув на десяток шагов.
Что-то явно пошло не так — из-за вмешательства посторонних, или само по себе. Ясно было одно — то, что шаманки пытались призвать всё это время, откликнулось на их зов, но совершенно не собиралось их слушаться.
— Дарина!! — заорал Аскольд, пытаясь в этой свистопляске разглядеть главную шаманку. — Дарина!
Демьян едва сдержался от того, чтобы не дать ему оплеуху.
— Уходим, князь! — рявкнул он и мощным рывком за шиворот буквально швырнул князя вперёд.
Вовремя. Магическое щупальце, хлестнув по одному из алтарей, отбросило тяжеленную глыбу в их сторону. Сам Демьян едва успел отскочить в сторону.
Однако прежде, чем он последовал за Аскольдом, время будто бы остановилось. Он пересёкся взглядом с девочкой, лежащей в выемке на крайнем слева алтаре. Той самой, которую принесли последней. Темноволосая, белокожая, с глазёнками такими голубыми, что кажутся кусочками светящегося небесного эмберита.
Ещё совсем младенец, даже года не исполнилось. В таком возрасте взгляд у детей не очень-то осмысленный, но… Не у этой. Потом, каждый раз вспоминая этот момент, Демьян был готов поклясться, что она позвала его.
А он откликнулся.
Старый волк никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Будто вся его прошлая жизнь была лишь подготовкой, и только в этот самый миг обрела смысл и цель, ради которой он был готов на всё. Ему было плевать на
