Как не попасться на глаза своим молодым женам?
— Учитывая то, что мы сегодня видели, молодых жен и в самом деле вскоре прибавится по всей империи. Петр Николаевич подал нам прекрасный пример. — ответил один из мужчин, на лацкане которого я с удивлением узнал герб Вяземских. Но еще большее удивление испытал, поняв, что в этом кругу регента более не называют императором. — Впрочем, вы молодые, с вашими нравами, все равно дадите нам сто очков вперед.
— Боюсь мои ровесники готовы женится только на всех женщинах сразу. — улыбнулся я, присаживаясь рядом с Мальвиной и беря ее за руку. — А мой выбор уже сделан и я о нем нисколько не жалею.
— О, у тебя еще все впереди. — усмехнулся другой старикан, хотя назвать так подтянутого жилистого мужчину с явной сединой было неправильно. А вот герб я не узнал, хотя, судя по обилию всего — род тоже древний. — К счастью для нас всех, одно не меняется — время всегда течет только в одну сторону. Иначе многие из нас пожелали бы завести себе вторых жен, а наши верные супруги такого не допустят.
— Именно это вы и обсуждали? Как вернуть молодость? — улыбнувшись спросил я. — Говорят для этого есть некоторые препараты и даже упражнения.
— Тебе еще слишком рано знать о таком. — покачал головой Роман и его тут же поддержали дружным смехом.
— Кстати о благоверных. — привлекая к себе внимание поднял бокал Мирослав. — Кажется, Петр Николаевич получит невесту почти без приданого. Ранее мы не поднимали этот вопрос, рассчитывали, что Ольга останется в семье, но после такого громкого объявления… думаю Людмила может поспорить за право владения. Она дочь бывшего главы рода Меньшиковых, а Ольга — внучка. А замужем были обе.
— Хм. Если так подумать, то право на вашей стороне. — кивнул Вяземский. — Это вызовет спор, который может длиться годами. Но если высший дворянский совет и боярская дума решат в пользу Людмилы, вы разом станете одним из богатейших родов империи.
— Правда придется договариваться с уральскими княжескими родами или возглавляющей их императрицей. После гибели дворянского собрания именно они станут большинством в боярской думе. — заметил князь Шешкин, чей герб я узнал. — Но Екатерина захочет свою долю, ведь она обещала амнистию и многие пойдут за ней именно поэтому.
— Как доказал мне сегодня Петр Николаевич, политику можно делать даже если все стороны думают, что уже договорились с другими. — усмехнулся я. — Давайте дождемся еще нескольких персон и обсудим это предложение. Думаю, в наших общих интересах поддержать притязания рода Суворовых, что же до того, что каждый получит… не здесь.
— Вы умеете интриговать, молодой человек. — усмехнулся Вяземский, и остальные поддержали его одобрительными возгласами. А уже через два часа мы сидели на деревянных скамьях, с удовольствием дыша раскаленным и предельно влажным воздухом. Видеть сборище одних из самых важных людей в империи, в полотенцах на голое тело, обсуждающих дала всего народа вот так, в парилке, было странно и необычно.
Но похоже, сегодня решалась не только судьба наследства Меньшиковых, но и моя. И сдаваться я не собирался.
— Не получается. — мрачно проговорила Мария.
— Что не получается? — отвлекшись от разговора с генералами спросил я.
— Ничего не получается… ну и ладно. Ну и не очень-то хотелось. — отодвинув от себя планшет проговорила супруга.
— Ну, я бы не сказал, что не очень хотелось… — задумчиво проговорил Константин, помогавший ей в составлении планов на дворянское собрание.
— Мы не можем полностью забрать ни одну из важных коллегий ни в думе, ни в собрании. — вздохнув откинулась на скамью Инга. Учитывая, что мы все сидели в бане и предбаннике завернутые в полотенца, выглядело это как совет патрициев древнего Рима. Забавно, учитывая, что римские войска так далеко на север даже не заходили. Но называют же Москву третьим Римом?
— Земельная высшая коллегия? — повернувшись спросил я у старшего поколения. Раскрасневшиеся старики, некоторые хорошо за шестьдесят, сидели в хамаме уже почти час, и судя по их виду к добру это не приведет.
— Паритет, при этом за нами временно исполняющий обязанности главы коллегии, но он лишь имеет право вето. — ответил держащийся куда лучше остальных Мирослав. — Мы можем наложить это вето на любое решение коллегии, и это лучший вариант защиты от передачи собственности Меньшиковых Петру.
— А он не может просто назначить нового председателя? — на всякий случай уточнил я.
— Должность выборная, и только из действительных лиц коллегии. — объяснил Вяземский. — Регент, естественно, попробует поставить своих сторонников на все освободившиеся должности, и при честном голосовании земля Меньшиковых уйдет ему, но мы сумеем заблокировать решение. А судебная тяжба, с разными инстанциями, будет длиться годами, вплоть до вашего воцарения.
— Вот только на другие коллегии и советы влиятельных лиц у нас не хватит. — недовольно прокомментировала Мальвина. — Все самые важные коллегии отец удерживает в стальном кулаке. Бюджетная, военная, строительная… у нас, по сути, и вариантов то нет. Мы можем стать наблюдателями от объединения, можем…
— Ох, что-то нехорошо мне. — проговорил один из стариков, схватившись за сердце. Учитывая сколько, мы тут сидим, количество наших сторонников может резко сократиться, если я немедля не вмешаюсь.
— Выводите его сюда. — приказал я, хотя мужчины и без того подхватили товарища и усадили его на деревянную скамью в предбаннике. — Плохо.
— Конечно плохо. Старость вообще не радость. — заметил Мирослав.
— Я не об этом. — сказал я, подходя ближе к пострадавшему. — Давали ли вы клятву верности Петру Николаевичу, как своему императору?
— Какое это имеет отношение к его здоровью? — спросил, нахмурившись Вяземский.
— Самое прямое. — поняв мою задумку ответил Мирослав. — Ну Миша?
— Ох… ладно. — проговорил старик, сползая со скамейки и встав на одно колено. — Я, князь Добролюбов Михаил Георгиевич, клянусь…
В чем он клялся я уже особенно не слушал, потому как положив ладонь на седую голову с проплешиной бешено вливал энергию в потрепанный организм. По-хорошему следовало работать аккуратней, править меридианы и заштопывать узлы, но у меня просто не было возможности сделать это одним прикосновением через голову, а потому приходилось работать грубо, но зато надежно.
