вдовой Марковиц заинтересовалось Бюро, и Гомеш-младший очень забеспокоился, услышав, что Молчун расспрашивает о ней.
Гомеш ничего не знал о чемоданчике, лабораториях, в которых мучили магов, и о том, чем, кроме организации охоты, занимался Абернати. Об организации «Сияние» он слышал только один раз, когда расследовали похищение детектива Волковой, и Служба контроля поделилась информацией, добытой покойным лейтенантом Крузом. Кто стрелял на площади Сервантеса и кому потребовалось убивать Павла, он тоже не знал. Веласкес вколол Эйтору одну порцию наркотика, пришлось усилить её и следить, чтобы капитан столичной полиции не превратился в овощ навсегда.
На женщину, которую в отчёте называли Джейн Доу, у полиции не было ничего, на всех снимках её лицо загораживали или колонны, или другие люди. От медицинской помощи потерпевшая отказалась, после её никто не искал. Запись с лицензированной камеры Павел отдал в «Ньюс», и копии у него не сохранилось, но Веласкес помнил, что сначала пуля попала в Брендона, а потом чиркнула её по щеке. За секунду до выстрела женщина шагнула сразу на две ступени и словно укрылась охранником. И почему-то не отрываясь смотрела на него, Павла.
Веласкес проверил коммуникатор, от Розмари и её начальника Маккензи не было никаких известий, словно после взрыва целого квартала в Гринвуде они решили больше с ним дел не иметь. Не то чтобы магу-детективу требовалась помощь Сил обороны, но они могли что-то знать о женщине, которая командовала их бойцами. Вместо этого одно за другим пришло несколько сообщений от Мелани Пайпер, с которой они спели дуэтом на площади Сервантеса. Её администратор неделю назад что-то говорил о совместных выступлениях, предлагал деньги, Павла это сейчас совершенно не интересовало. На первом сообщении Мелани несла какую-то чушь про их чувства, вид у певицы был слегка странный, словно она была под кайфом. Просматривать остальные сообщения он не стал, смахнул в корзину. Потом достал свёрток, развернул.
Восемь кубиков, раза в два меньше тех, что подключались к цилиндру, но выглядевших точно так же, матово поблёскивали на свету, на одном из них он ещё в подвале бара нашёл тонкую пластинку передатчика. Веласкес добавил к кубику-стукачу ещё три, положил на сиденье байка, отошёл на сотню шагов, выбрал подходящее дерево, им оказалась сейба, на высоте семи метров срезал кусок коры, стараясь не исколоться шипами, выскоблил углубление, положил туда четыре кубика, прикрыл мягкими волокнами и корой, представил, как древесина восстанавливается. Через пять минут от щелей не осталось и следа, кора снова стала монолитной.
Примерно в это же время Жерар снова связался с седьмой жертвой перестрелки на улице Сервантеса. Сейчас она выглядела совсем не так, как двадцать или сто лет назад, но, если знаешь человека почти всю жизнь, на внешность внимания почти не обращаешь.
– Никаких новостей, – сказал он, – четыре эспера находились поблизости, никто из них не тянет на такой всплеск. Я проверил Веласкеса, он шестого января был в городе, но слишком далеко. Что сказал капитан?
– Он переборщил с наркотиками и стирателем и теперь совершенно бесполезен. Попробуй найти тех, кто украл у меня контейнер, мои люди сказали, что белый фургон проезжал мимо через пять минут после того, как они зашли в бар, это мог быть кто-нибудь из ваших.
– Я никого не посылал.
– Дорогой, я тебя не тороплю, время определиться, на чьей ты стороне, ещё не пришло. Но оно обязательно наступит, и тогда выбирать будет сложнее. Смотри, не прогадай.
– Уж будь уверена.
Жерар отключил собеседницу, откинулся в кресле, посмотрел на карту, где моргал синий огонёк – содержимое контейнера, похоже, решили спрятать в джунглях. Другой огонёк, красный, показывал, где сейчас находится группа захвата. Красный огонёк приближался к синему, маг задумался, но потом пожал плечами. Если это Веласкес, то пусть расхлёбывает сам.
Белый фургон остановился напротив того места, где Павел заехал в лес. Пять человек в синих комбинезонах строительной компании и инженерных касках выставили рядом с машиной две треноги, протянули между ними оранжевую ленту. Веласкес наблюдал за этим с пятидесятиметровой высоты, сейба зацвела, оранжевые цветки, ещё маленькие, размером с ладонь, закрывали крону однотонным пологом.
Из фургона вылезла Клэр Биркин, в кожаной куртке и обтягивающих брюках, уверенным шагом направилась к тому месту, где стоял мотоцикл Веласкеса. Трое рабочих поспешили за ней, двое остались на шоссе. Клэр нашла байк почти сразу же, сверилась с планшетом, убрала кубики к себе в сумку.
– Осмотритесь здесь, – приказала она, и рабочие разошлись, проверяя сканерами заросли и деревья. – Найдите, куда он пошёл.
Один рабочий прошёл прямо под тем деревом, на котором сидел Павел, даже сканер направил на него, поводил, проверяя крону, и ушёл дальше, к ручью.
– Здесь следы заканчиваются, – закричал он.
– Ищите лучше, – Клэр закрыла глаза, раскинула руки и покачивалась, – я чувствую, он может быть рядом.
Веласкес внимательно наблюдал за врачом-окулистом, стараясь в то же время слиться с деревом. Что она делала, он не знал, но явно не просто медитировала. Рабочий сбегал к фургону и прикрепил к мотоциклу мину.
– Проваливайте, – распорядилась Клэр, – живо.
Рабочие спорить не стали, закинули треноги в кузов, машина развернулась и умчалась прочь.
– Я знаю, ты где-то здесь, – Клэр слегка качнула рукой, с ближайшего дерева сорвались листья, осыпались зелёным дождём, обнажая голые ветви. – Выходи, я не причиню тебе вреда.
В этом Павел сомневался. Похоже, среди его знакомых, людей со способностями, но без браслетов, было куда больше, чем он думал. Клэр методично долбила по деревьям невидимой волной, приближаясь к тому месту, где он сидел. Она шла уверенно, выставив одну ладонь вперёд, а вторую подняв над головой. Веласкес прицелился и представил, что стреляет.
Клэр словно растворилась в воздухе, появившись двумя метрами правее, она смогла отразить семь пуль из двадцати, остальные ей почти никакого вреда не принесли, раны, почти не кровящие, на глазах затягивались. Биркин сжала кулак, дерево вспыхнуло, словно было сухим, за мгновение до этого Павел оттолкнулся ногами от ветки и позволил своему телу упасть с тридцатиметровой высоты. Уже в полёте он выстрелил очередью из второго пистолета, целясь в ноги. Видимо, несколько пуль всё же раздробили кости, восстановить их было сложнее, чем мышцы или внутренние органы. Клэр зашипела, упала на колени, Павел почувствовал знакомое жжение внутри.
Дыхание перехватило, когда он ударился сначала об одну ветку, потом о другую, но они погасили скорость, и с самой нижней он плюхнулся на землю в нескольких метрах от своей подружки-врача. Клэр на секунду оставила его в покое, создавая вдоль раздробленных костей каркас,
