незнакомы. В глубине виднелись одинаковые крыши из пальмовых листьев, бунгало стояли вдоль линии прибоя. Невероятно! Они здесь вообще ничего не боялись, мне стало не по себе. Что это за мощь, что не пускает сюда никого. Может и скреббер ей под силу? Апостол Павел провёл нас по краю обширной площади с круглым постаментом в центре и подвёл к зданию, имевшему каменный первый этаж, второй был, как и все здесь из бамбука с пальмовой крышей.
— Прошу вас, — склонился в полупоклоне Апостол. — Вас проводят дальше. Мир вам, путники.
Мы, озираясь по сторонам прошли в дверь. Внутри царила прохлада и, по сути, весь первый этаж был одним большим залом. Сразу за дверью нас встретили молчаливые мужчины. Из оружия у них были только хлысты за поясом. Одеты они были по-пляжному. Майки и шорты. Не хватало только солнечных очков. Они мягко, но настойчиво попросили оставить вещи и оружие. Мы сложили рюкзаки и оружие в угол. Охрана покосилась на экзоскелет Лианы, но ничего не сказала, а так все холодное и огнестрельное под её чутким присмотром мы оставили на входе. Может быть они не поняли, что одето на моей жене? Ведь, что касается оружия, то экзоскелет был нашим основным калибром. Нас проводили к диванам составленным в каре вокруг большого очага, окружённого камнями. Над очагом висел большой металлический уловитель, выводивший дым наверх через трубу на улицу. Зачем здесь был нужен очаг, когда на улице и так жарко. Если только, как декоративный элемент, ведь люди любят смотреть на пламя. Мы расселись на мягких диванах, молчаливые мужчины принесли напитки и экзотические плоды. Я ни есть, ни пить не стал. За мной последовали и остальные. Мало ли что могли подсыпать в бокалы или накачать фрукты. Место-то высшей категории опасности. И вообще меня не покидало ощущение, что я уже завяз в липкой паутине как муха. Паук, точнее паучиха сейчас наблюдает за нами из глубины своего норы и прикидывает с кого первого начать.
— Доброе утро! — бархатный успокаивающий голос раздался за нашими спинами. Со второго этажа кто-то спускался. Мы оглянулись и увидели Галатею. Она не шла, плыла едва касаясь сандалиями поверхности. Мужская половина нашей команды потеряла дар речи. Я, убогий, представлял себе эдакую бабу-Ягу, но то, что мы увидели не входило ни в какое сравнение. Это был эталон женщины или она так сразу нас околдовала, что мы смотрели на неё раскрыв рот. Рослая статная с самыми аппетитными пропорциями. На груди у неё покоилась толстенная русая коса. Просто образец русской красоты. Хотя глаза у неё были несколько миндалевидной формы, придававшей ей выражения хитрой лисички. Аккуратный вздёрнутый носик, пухлые губки и ямочки на щеках. Глаза голубые и чётко очерченный небольшой треугольный подбородок. Она, как и все здесь нацепила на себя какую-то невероятную накидку, которая почти ничего не скрывала. Тяжёлая грудь колыхалась в такт её шагам выпрыгивая из широкого разреза платья. Ни о каком нижнем белье речи не шло, а зачем оно в раю? — Меня зовут Галатея. Я хозяйка стаба Благодать, да вы, наверное, и сами знаете. К нашим райским вратам в последнее время мало кто приходит… сам.
— Апостол сказал, что у вас здесь очередь, — пожаловалась на него Плакса. — Врал, да?
— Он уже старый, мог и запамятовать. Как тебя зовут, прелестное дитя?
— Плакса.
— А что так? В детстве не хватало игрушек? — Галатея включила мамочку.
— Да. У меня было ещё три брата старших, они меня обижали, — сама того не ожидая выложила Плакса.
— Ну ничего, считай, что ты уже избавилась от своих страхов. Больше тебя никто не обидит. Может быть хотите есть? Я сама так рано не ем, но, если вы желаете, вам зажарят хоть целого быка, — она элегантно присела напротив нас. Платье её распахнулась ровно настолько, чтобы показать нам всё, но нет так вульгарно. — Так откуда вы?
— Из Петушков, — мы заранее договорились, что говорить с ней буду я. Если она сама кого-то не спросит.
— Вы старший?
— Лесник, — кивнул я.
— Боже, какая радость, — она театрально всплеснула руками. — Сам Лесник и его непобедимая команда пожаловали в мой маленький рай. Это событие должно войти в историю.
— Это ирония? — я поднял правую бровь.
— Отчего же. Я много наслышана о вас. Вы думаете, если мы живём уединённо, то не получаем новостей? Я даже знаю зачем вы пришли, — обворожительно улыбнулась она.
— Как интересно, зачем?
— Чтобы убить меня и забрать Архимеда!
— Помилуйте, зачем нам вас убивать. Да и Архимед нам нужен всего на пару часов. Не хотите отдавать не надо. Мы зададим ему несколько вопросов и пойдём, — я снова включил дурака, но думаю с Галатеей этот фокус не пройдёт.
— Куда вы пойдёте? — вот сейчас она была похожа на королевскую кобру, расправившую свой капюшон. Шёпот пополам с шипением и то, как она двигалась, выдавало в ней огромную змею. — Куда вам спешить? Расскажите лучше о себе.
— Я попал сюда с полей войны, — не то, чтобы я не хотел говорить, но язык как-то сам развязался. Вот кому надо допрашивать фашистов. — Оперативник.
— Воин?
— Ну можно и так сказать.
— Это видно. Сейчас ты не хочешь меня убивать, но с удовольствием сделаешь это. Ты знаешь, Лесник… Ты не оригинален. Живущие здесь почти все пришли за моей головой, а другие ко мне и не ходят. Но я ценю это. Они не испугались и пожаловали в логово нимфы. Ты же знаешь, что такое нимфа? Я могу подарить тебя вечное наслаждение, я чувствую, что ты не против, хотя и женат. Стоит мне только захотеть, и твоя жена отдастся всем моим охранникам у тебя на глазах. Ты же будешь радоваться и требовать, чтобы она прошла по второму кругу. Знаешь, что со мной сделала та смена охраны, когда поймала меня? Они оттрахали меня. Все. И не по одному разу. Когда мне удалось выбраться из бункера, я могла только ползти. Вся окровавленная, я кипела внутри от злости и боли. На мне не было живого места, где бы меня не били. Меня драли как последнюю портовую шлюху. Со смехом и шутками. Но, как говорят хорошо шутит
