— Командир, я готов, — наконец доложил Малой, удовлетворённо поглаживая Трояна.
— Что мы имеем? — поинтересовался я, глянув на хронометр.
До назначенного отбытия эсминца оставался час. Как и говорил Малой, ему потребовался изрядный запас по времени, чтобы тихой сапой пробраться в систему оставшись незамеченным.
— Полный доступ ко всем системам, — довольный собой, начал докладывать Малой. — Бортовой искин меня не видит и в нужный момент я смогу устроить диверсию. Продлится это недолго, он достаточно быстро вычислит подключение и отсечёт Трояна от системы корабля. Но пока это случится, я надеюсь у меня получится наворотить дел.
— Хотелось бы, чтобы у тебя получилось, иначе нам крышка, — заметил я.
— Сам не хочу, — хмыкнул в ответ он.
— Парни, ещё есть время передумать. Станция вот она, сделай шаг и ты на ней. Мы можем интернироваться и никто нас не осудит.
— Обсуждали уже это. Сколько можно? — произнёс Андрей и я представил себе как он сморщился.
— Нас может размазать по этим упорам перегрузкой. Эсминец может развивать ускорение которое не позволит нам сойти с места, пока у нас не закончатся картриджи, а мы из-за перегрузки даже не сможем их поменять. Нас может попросту оторвать и мы останемся в космосе. Случиться может всё что угодно.
— Та ладно тебе командир, — отмахнулся Прохор. — С этим всё понятно. Мы просто умрём. Даже если заявимся на станцию с задранными руками. Лучше подумай о непонятном. Что будет когда мы доберёмся до наших? Командующий эскадрой похоже нас невзлюбил.
— Нас ждёт честное дознание.
— Уверен?
— Кречетов гарантировал это.
— И какие именно он дал гарантии?
— Своё слово.
— И всё? Если мне будет выгодно, то я забуду о своём слове.
— Не забудешь. Ты сейчас работаешь на репутацию. А её ни за какие деньги не купить. Вот и для него репутация на первом месте. Остаётся нам не вляпаться и пройти через дознание без потерь.
— Ну что же, значит всё в порядке, — пожал плечами Прохор.
Эсминец отстыковался от причала в назначенный час. Пока была возможность, мы сменили картриджи жизнеобеспечения. Пусть прежние ещё и не выработали свой ресурс, лучше иметь запас по времени. Мало ли как оно всё обернётся.
В правильности этого решения мы убедились едва корабль отошёл от станции и развернулся ложась на курс. Именно в этот момент Малой матернулся и произнёс в канал.
— Братцы, держитесь, бортовой искин ведёт расчёт на разгон с ускорением в десять джи в течении пяти часов. Команда занимает ложементы.
— Было занятно, а стало весело. Все ещё есть вариант соскочить, — устраиваясь поудобнее, произнёс я.
Десять джи, в принципе не столь уж серьёзное ускорение для разгона. Не сказать, что вообще не представляет сложностей, но в противоперегрузочном ложементе и с нанитами в крови, вполне себе терпимо. Но вот каково оно будет когда нас станет размазывать по голому железу в течении пяти часов, я пока понятия не имею.
— Нормально, командир, выдержим, никуда не денемся, — помянув самураев по матушке, заверил Прохор.
— Я же их за это на части рвать буду, — пообещал Назар.
— Десант не знает отступлений! — жизнерадостно выпалил Кистень.
Я глянул на молодого, забрало которого было пока прозрачным и увидел как блестят задором его глаза. Совсем ещё пацан, и многого попросту не знает, потому что не испытал на своей шкуре. А вот мы знаем, потому что есть большая разница между кратковременными перегрузками и их длительным воздействием. Потому и не чувствуем радостного возбуждения.
В принципе, начни мы прямо сейчас, и у нас имелись бы все шансы на успех. Но эсминец всё ещё находится в околостанционном пространстве Андоны, территории заявленного нейтралитета, и затевать здесь боевые действия мысль не из лучших. На нас и без того весит угон ракетного катера, но там именно угон, а не боевые действия. Здесь же без драки и крови не обойтись.
Я медленно выдохнул, приготовившись к массе «приятных» ощущений, уповая на своё здоровье и наниты, которым придётся потрудиться обеспечивая не просто моё выживание, но и сбережение здоровья, потому что из инвалида или идиота боец откровенно никудышный.
Глава 30
Горький привкус победы
Чтобы я ещё хоть раз! Хоть когда-нибудь? Это была та ещё пытка. Поначалу просто навалившаяся тяжесть. Но по мере того, как я находился под гнётом перегрузки мне казалось, что мои кости не вынесут этого издевательства, а сознание мутилось всё больше и казалось я вот-вот вырублюсь. Но благодаря нанитам и нейросети продолжал держаться, а нейронные связи моего мозга отказывались разрушаться. Казалось, что пытка продолжается вечность.
Когда перегрузка сократилась всего лишь до трёх джи, я испытал такое облегчение, что невозможно это писать словами. Оставаясь при памяти в течении пятичасовой пытки, теперь я был готов отъехать. Даже не знаю, как мне удалось остаться в сознании.
А нет. Знаю. Автоматическая аптечка постаралась сделав мне противошоковую инъекцию. От осознания этого стало даже как-то совестно перед самим собой, за то, что не выдержал. Правда я очень быстро отмахнулся от подобной блажи. Причём сделал это в прямом смысле этого слова, заодно проверяя все ли кости целы. Порядок. Тело конечно же ноет, но в остальном нормально.
— Братцы, отзовись кто жив, — произнёс я в канал.
— Колун, иди ты в задницу со своими гениальными планами, — простонал Прохор, и добавил. — Малой, только попробуй сдохнуть, я тебя сам пришибу.
— Не волнуйся, я в порядке.
— Да я не за тебя волнуюсь, дубина. Кто ещё твоему Трояну ума даст, кроме тебя.
— Я так и понял, что ты переживаешь за себя.
— А. Ну если так, то да, в тему сказал.
— Собачиться не устали? — с всхлипом произнёс Назар.
— Раз собачатся, значит живы, — возразил Дрон и позвал. — Эй Кистень, чего молчишь, как рыба об лёд.
— Да вот думаю, нахрена мне это было нужно, — простонал парень.
— Только дошло?
— Ага. Не сообразил вовремя.
— Да ладно тебе — десант не знает отступлений. Помнишь? — хмыкнул всё больше приходящий в себя Прохор.
— И какой дебил это сказал?
— Ты. Пять часов назад.
— Я точно был трезвый?
— А ещё радостный, как дитё которому предложили леденец.
— Во деби-ил.
— Трудно тебе возразить.
Для меня эта дружеская перепалка звучала как музыка. Не знаю, кто из нас выживет, воплощая в жизнь мой план, но то, что все пережили пытку перегрузкой, уже внушало надежду.
— Приходим в себя, парни, отдыхаем, набираемся сил. Малой, ты как, в системе?
— В системе. Всё нормально, нас не обнаружили. Да и мудрено, мы же в спящем режиме. Я даже контроль над сенсорами снял, потому что сидим в мёртвой зоне. Так что, если никто не полезет на прогулку по корпусу, нас не обнаружат, двести процентов.
— Это хорошо. Значит отдыхаем.
— Колун, ты на состояние регенерационных картриджей смотрел? — уточнил Малахов.
— Вижу, что расход вышел повышенный и осталось на треть. Перед началом сменим. Не раньше. Все слышали? Всё. Отдыхаем.
Два часа прошли в тишине и покое. За это время регенерационные наниты хорошенько поработали восстанавливая повреждения, которые были неизбежны несмотря ни на что. Не медицинская капсула конечно, но подлатали хорошо, у меня окончательно перестало ныть тело.
— Ну что братцы, готовы? Вот и ладушки. Всем сменить картриджи.
Парни завозились приводя регенерационную систему скафандров в полную готовность. Кто знает сколько нам потребуется времени на полную зачистку эсминца. Не хотелось бы отвлекаться по этому поводу в самый неподходящий момент.
— Малой, — позвал я, когда с подготовкой было закончено.
— Я в системе, сенсоры под контролем, мы не обнаружены.
— Начали.
— Прости Господи мою душу грешную, — вдруг произнёс не больно-то и набожный Ляпишев.
Впрочем, было в чём каяться. По его команде открылись и заблокировались все двери и переборки внутри эсминца, а мгновение спустя четыре аварийных выхода и десантные аппарели. В космос устремились фонтаны высасываемого воздуха, в которых кружились вынесенные в безвоздушное пространство люди.
