– Я помогу тебе, – решил он. – Но при одном условии.
– Внимательно слушаю.
– Мы должны запереть Ламию. Закроем все двери, все выходы – чтобы она отсюда не выбралась.
– Это слишком рискованно, – Чистый покачал головой. – Тут везде муты. Реактор пошел вразнос. А я начинаю задыхаться.
– Значит, придется действовать быстро.
– Нет. Я просто хочу выйти наверх. Мне надо как можно скорей попасть на баржу.
Теперь уже Иван покачал головой:
– Ты не понимаешь, Чистый. Вы не спасетесь, если Ламия выберется. Она убьет вас всех. Каждого!
Лампы под потолком моргнули, свет их заметно померк. Охотник и моряк вздрогнули и застыли, услышав нарастающий низкий гул, сотрясающий стены. Через пару секунд он так же плавно стих – но надолго ли?
– Ладно, черт с тобой, – сказал Чистый. – Попробуем… Тебя хоть как звать-то, дикарь?
– Иван.
– У меня отец был Иван. Николай Иванович я.
– Николай – один из моих дедов, братьев-заступников.
– Ну прямо Санта-Барбара, – непонятно отозвался Чистый.
Они покинули помещение, заставленное пластиковыми флягами, и заперли за собой дверь. Через десять минут они заблокировали второй люк. Потом третий.
В одной из кают капитан Ларионов нашел себе новое оружие – солидную «Гюрзу» и ухоженный «Абакан». Ивану дополнительное оружие не требовалось, тем более что одна рука у него едва двигалась. А вот пополнить боеприпас он бы не отказался, но патроны нужного калибра, похоже, на подлодке были редкостью. Поэтому Иван стрелял экономно. Зато гранаты не жалел – подорвал парочку мутов, попавшихся на пути, потом пробил им черепа тесаком – чтобы уж точно не встали.
К боли в руке он давно привык. Затянутый бинтом бок почти не беспокоил – рана была сквозная, кишки и прочие потроха, видимо, не были задеты, пуля, судя по всему, пробила только кожу и мышцы. Но крови через эту дыру успело уйти много.
Иван чувствовал слабость, но старался ничем этого не выдавать, опасаясь, что Чистый сбежит, не выполнив обещания. Впрочем, тот мог схитрить и так – поди проверь, правду ли он говорит, обещая, что осталось запереть всего-то пяток люков.
Закрывая третью дверь из числа оставшихся, они опять увидели Ламию – она, похоже, в этих коридорах чувствовала себя как дома и уж точно ориентировалась здесь лучше, чем Иван. Капитан захлопнул люк перед самой её мордой, когда охотник уже готовился подорвать себя.
– Вниз! – проревел Ларионов, обматывая запорное устройство попавшим под руку кабелем. – Там еще проход! Надо её опередить!
Они успели, несмотря на то, что по пути им пришлось разделаться еще с двумя мутами. Им повезло, что инфекция проникла на корабль ночью, когда большинство членов экипажа отдыхали в запертых каютах. Те, кто мутировал сразу, в большинстве своем там же и остались, не имея возможности выбраться. А случись всё днем – и коридоры кишели бы мутантами.
Уже перед самым выходом им пришлось вступить еще в один бой. Огромный мут словно бы сторожил коридор. Пули великана не взяли, а гранату Иван бросить не успел. Мутант резво кинулся к людям, но провалился в открытую выгородку. Воспользовавшись этим, Иван и капитан Ларионов, не сговариваясь, ввалились в ближайшую открытую дверь и оказались в комнате отдыха. Когда-то это помещение использовалось иначе: об этом можно было догадаться по большому количеству приборов и технического оборудования – кое-что еще работало, но местами от старых систем остались лишь пустые полуразобранные стойки да крепления. Зато теперь здесь находились велотренажер и беговая дорожка, огромный телевизор с игровой приставкой, библиотека, музыкальный центр и массажные кресла. Удивленный Иван озирался – он словно бы очутился в прошлом, в том благословенном времени, о котором любил рассказывать Борис.
Далекий пугающий гул и вибрация вернули его в настоящее – охотник бросился к Ларионову, помог ему запереть дверь, в которую уже бился разъяренный мут.
– Что будем делать? – спросил он у капитана, догадавшись, что выход здесь один – и они его только что заблокировали.
– А разве есть варианты? Придется прикончить эту тварь!
Они разбили телевизор, выдрали провода, с их помощью примотали пару гранат над дверью, протянули оторванный шнур питания через чеки, закрепили на скобе. Сняв тренажеры с креплений, поставили их так, чтобы дверь невозможно было сразу открыть нараспашку. Закончив приготовления, капитан укрылся за баррикадой из кресел и остальной мебели, выставил автомат, готовый прикрыть Ивана, махнул ему рукой.
Охотник сдвинул запор и тут же, как мог, рванул в укрытие.
Тяжелая дверь под ударами мута начала открываться, понемногу сдвигая тренажеры; шнур натянулся. Сначала вылетела одна чека, секундой позже – вторая. Мут как раз протискивался в щель, когда над его головой почти одновременно взорвались гранаты.
Иван зажимал уши ладонями, но взрыв всё равно его оглушил. Выждав несколько секунд, он открыл глаза, увидел перед собой маску Чистого, понял, что тот кричит что-то.
Они вывалились из-за баррикады.
Капитан Ларионов почти в упор выпустил две длинные очереди в мута, застрявшего в двери. Но вряд ли в этом была необходимость.
Иван рывками потащил в сторону беговую дорожку, удивляясь, откуда только у него взялись силы. Слух постепенно возвращался к нему – сначала что-то загудело, потом запульсировало; голове сделалось горячо – будто кипятком окатило. Он закричал, чтобы проверить голос.
– Чего орешь?! – надвинулся на него Чистый.
Они кое-как освободили дверь, вывалились в коридор, заперли последний люк, навсегда заблокировав Ламию в железном логове, и поползли к выходу из подлодки – через медицинский пост, через развороченный «стерилизатор» и «сушилку», через заляпанный кровавой слизью шлюз – под дождь и ветер.
– Я сделал, как обещал, – прокричал Чистый. – Теперь доставь меня на баржу! Обещаю – тебя не тронут!
– Ничего не выйдет, – сказал ему Иван.
– Почему это?
Охотник встал рядом с капитаном, заставил его повернуться, рукавом провел по заляпанному, забрызганному стеклу маски. И, вытянув руку, указал на далекое зарево:
– Баржа горит.
Подлодка содрогнулась, будто оживая. Из её глубин донесся отзвук уже знакомого гула – только теперь он не прекратился, а лишь сделался тише.
Пелена дождя вдруг рассеялась – словно шторы раздернулись. Зарево стало ясней и словно приблизилось. Иван, чувствуя страшную усталость, сел на мокрый, словно бы от холода содрогающийся металл. У него едва хватило сил, чтобы поднять винтовку и заглянуть в оптический прицел. Капитан Ларионов тут же отобрал у него оружие, но охотник увидел достаточно, чтобы понять – баржа обречена.
