Сверд меж тем не очень-то и торопился. Не глядя, перебрал в туле три оставшиеся стрелы, вынул одну из них. Постоял с закрытыми глазами несколько мгновений, за которые спешивший навстречу своему спасению всадник успел удалиться еще больше. Пару раз взмахнул рукой с зажатой в ней стрелой, отчего та засвистела, разрезая воздух. Затем молниеносно наложил стрелу, резким движением натянул лук и тут же отпустил тетиву.
Все время полета стрелы он неотрывно смотрел на удаляющуюся спину разбойника, чье спасение казалось всем таким очевидным. Стрела нашла цель за мгновение до того, как разбойник скрылся за огромным валуном — их на пустоши хватало с избытком, и из-за камня лошадь появилась уже без седока.
Все наблюдавшие за развернувшимся перед ними зрелищем выразили восторг по-разному. Кто-то издал удивленный свист, кто-то пробормотал слова одобрения себе под нос, кто-то сказал их в полный голос, ну а Ториан громко заявил:
— Это лучший выстрел, что я видел в своей жизни. Расскажу кому-нибудь — не поверят же, негодяи, — при этом выразительно взглянув на Галуга: тебе так в жизни не суметь.
Тот как будто бы даже с согласием пожал плечами, признавая сей факт, но все же пробормотал:
— Мне бы такой лук, как у него. Глядишь и не хуже бы получилось.
Бист, воспринявший похвалы как должное, принялся за раненых, оставив остальным куда более приятное дело: ловить чужих лошадей, собирать трофейное оружие и осматривать тела в поисках ценностей.
И первым он подошел к Сегуру. Молчун держался так, как будто бы ничего не произошло, словно не из его бока торчал обломанный черенок стрелы, разве что старался не двигать телом. Дариус стоял рядом, наблюдая за тем, как Бист извлекает стрелу, вернее, то, что от нее осталось, и удивлялся, что у Сегура даже лицо не дрогнуло.
На его вопросительный взгляд, сверд ответил:
— Повезло. Стрела вошла удачно, в мясо, ничего внутри не должно быть задето. Теперь главное, чтобы рана не загноилась. Сейчас мы ее уксусом польем хорошенько, и я впервые увижу, как ты улыбаешься, — обратился он уже к Сегуру, но тот его как будто бы не услышал.
«Лицо и дальше у него не изменится, даже когда уксус начнет жечь, — подумал Дариус. — Да и вряд ли Сегур умеет улыбаться. В этом Бист прав — никто еще ни разу не видел его улыбки. Одно успокаивает, стрела угодила удачно, остаться без Сегура — это будет потеря. Трое убиты и еще четверо раненых, причем Онкир слишком уж тяжело, вряд ли выкарабкается. Варис, откуда же они взялись по наши души!»
Его окликнул Айчель, карауливший главаря разбойников, знаками показывая, что тот пришел в себя.
«Вот и подошла пора узнать, кто они, откуда и куда направлялись. И самое главное — из-за чего все началось. Чего точно не хотелось бы услышать, так это что они нас с кем-то спутали».
Дариус взглянул на Ториана: пойдем, ты мне понадобишься.
Первый мыслью Сандера, когда он пришел в себя, было: «Боги, как же больно!»
Казалось, голову разрывают на части, и каждый удар сердца отдает в висках сильной болью. Но еще больше болело колено. Он попробовал шевельнуть ногой и едва не взвыл, прикусив губу так, что почувствовал во рту солоноватый привкус крови.
«Все, отбегался, навеки увечным на одну ногу останусь, — с тоской подумал он. — Если вообще жив останусь».
Не открывая глаз, он прислушался к звукам вокруг. Судя по всему, бой уже давно закончился, а если учесть, что вокруг слышались только чужие голоса, победа досталась не им.
«Как же неудачно все получилось! И откуда взялись эти люди? И почему сложилось именно так? Нас же больше было. И как мы могли проиграть?
Зря я принял такое решение. Как поначалу, кстати, казалось, появились эти наемники, чтобы проверить своих. Эх, вернуться бы на полдня назад. Или хотя бы в тот момент, когда я их только увидел».
Сандер продолжал лежать с закрытыми глазами — попытка открыть их ничего кроме нового приступа боли, не принесла, и слушал, как рядом с ним кто-то топчется. Затем он уловил шум приближающихся шагов, судя по звукам — двоих человек, и все же нашел в себе силы глаза открыть. На него смотрел тот, после схватки с которым он и оказался здесь, на земле, и в таком состоянии. Рядом с ним стоял второй, ростом больше, чем на голову. Высокий смотрел даже как-то весело, а вот взгляд его спутника был холодно-равнодушным.
— Откуда вы? — поинтересовался тот, что выбил его из седла.
Попытка сказать хоть слово принесла Сандеру очередную порцию боли. И пока он ловил ртом воздух, верзила слегка задел его изувеченное колено носком сапога. Легонько так задел, едва прикоснулся, но Сандер, не выдержав, взвыл, настолько острая пришла боль.
Он чувствовал, что поверх колена нога у него перетянута, и понимал, что это не милосердие, а желание сохранить ему жизнь ровно настолько, насколько понадобится, чтобы узнать от него все, что им хотелось бы узнать.
Уловив новое движение ноги, Сандер помимо своей воли выпалил:
— Мы из Кандестуда.
— Куда направлялись? — незамедлительно последовал новый вопрос.
— В Халевит.
— Где это? — Вопрос Дариуса предназначался подошедшему к ним Кабиру, белеющему свежей повязкой на лбу.
— Халевит? Есть не так далеко, на землях барона Эдвайстела, одно местечко, рудничок серебряный, — качнул головой тот. — Ближе вон к тем горам. — И он взглядом указал на синеющие призраки гор на востоке. — Боюсь, что даже его величество король Фрамон о руднике не ведает, уж больно там все в тайне держится. Думаю, — словоохотливо продолжил Кабир. Бой закончился, но возбуждение его все еще не покинуло, слова у него вырывались сами собой, — что, если бы с рудником у них все удачно получилось, — он указал подбородком на лежавшего с мучительной гримасой на лице пленника, — барон даже жаловаться никому бы не стал, лишь бы не узнали о серебре: кому хочется лишние налоги королевской казне платить. А сейчас, когда все войска к столице стягиваются, самое удачное время туда наведаться. Откуда же они могли знать, что мы здесь по своим делам проезжать будем. Так что господин барон должен быть нам очень благодарен, — хохотнул он.
— Все ясно, — кивнул Дариус, отлично понимая словоохотливость Кабира. Самому ему в такие моменты больше всего спать хочется. А еще чаще зверский голод просыпается, прямо как сейчас. Главное, он узнал — это разбойники, никому другому напасть на рудник не придет в голову.
— Он мне больше не нужен, — уже через плечо бросил он, уходя.
Кандестуд — давний враг Фагоса, совсем как Энзель его родному Фаронгу, и уж кому как не Кабиру сделать то, что все равно кому-нибудь придется сделать.
