Ознакомительная версия.
Зал спящих представлял собой огромное помещение, расположенное под самым сводом «гнезда» Чужих. Перед мембраной Дрог остановился.
— Я могу просить, человек? — обернулся он к Ван Хеллену.
Доминик кивнул, выжидающе глядя на ксеноморфа.
— Разрядите оружие.
— Это зачем?
— Вам не понравится увиденное. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал.
Ван Хеллен молча нажал сенсор сбрасывателя, поймав в ладонь магазин ИПК.
Остальные повторили его жест.
Лозин не удержался от нервной усмешки. В некоторые моменты ксенобианин вел себя, как ребенок.
Однако, когда плотная мембрана, неприятно чавкнув, пропустила его в зал, Андрей понял, чего опасался Дрог.
Сиюсекундной реакции, моментального ответа на шок, когда руки действуют быстрее помутившегося на миг разума.
— Нечисть!.. — вырвалось у Ван Хеллена.
В его руке уже был нож, когда командир почувствовал: с двух сторон его держат Курт и Антон.
— Доминик, Дрог ведь предупредил нас! — Голос Андрея привел командира в чувство.
— Хорошо, отпустите.
Клинок мягко скользнул назад, в ножны.
На первый взгляд ксенобианская «аппаратура», аналогичная камерам низкотемпературного сна, выглядела, будто кладовая, куда неведомый паук сложил про запас парализованные тела жертв.
Гротескные образования, состоящие из черных смолянистых нитей, начинались от пола и наискось тянулись к потолку, образуя отдельные сегменты, в глубине которых под полупрозрачной живой пленкой лежали люди…
Их лица, плотно обтянутые чужеродной субстанцией, казались восковыми, грудь не вздымалась в дыхании, они выглядели скорее мертвыми, чем живыми.
— Процессы метаболизма замедлены в тысячи раз, — не дожидаясь вопросов, в абсолютной тишине проскрежетал Дрог. — Они получают кислород и питательные вещества через капилляры кожных покровов.
Ван Хеллен, преодолев дрожь, шагнул к одной из «камер».
Его ладонь медленно легла на грудь Сергея Лукорьева, соприкоснувшись с чужеродной пленкой, облегающей кожу, будто тонкий слой полупрозрачной резины.
Некоторое время Доминик простоял в напряженной выжидательной позе, затем, ощутив что-то, медленно повернул голову и выдохнул, едва шевельнув побелевшими губами:
— Сердце. Бьется. Я почувствовал удар.
Перед глазами Ван Хеллена плавали призрачные картины, выхваченные своенравной памятью из недавнего прошлого: он снова видел поляну с тремя воронками, успевшими наполниться темной водой, истоптанную землю с фрагментами хитина, пустые магазины от ИПК и… ни одного тела.
Он повернул голову, силясь узнать находящегося в соседней камере человека, но заострившиеся черты лица были незнакомы Доминику — человек явно не принадлежал к отряду Лукорьева, он выглядел намного старше репликантов.
Сзади подошел Андрей Лозин.
Его сердце билось гулко и часто. Казалось, от Андрея в эти минуты исходит жар, черты лица исказились — он явно узнал спящего, но губы словно онемели, не в силах произнести имя, которое выталкивали глубины памяти.
Не он, а отец смотрел сейчас похолодевшим взглядом на Диму Логинова — компьютерного техника третьей дивизии ВКС России.
Дым…
Подтверждая внезапную вспышку памяти, взгляд нашел на гладко обритой голове бывшего лейтенанта ВКС два шрама — сюда были имплантированы шунты, которые ксенобиане вживляли людям, чтобы получить возможность управлять их разумом.
Андрей медленно повернулся.
Дрог стоял в стороне, предоставляя людям возможность пережить шок от увиденного.
— Я не лгал, — медленно и отчетливо проскрежетал он. Лозин, поборов внезапное, труднопереносимое раздвоение личности, произнес:
— Его необходимо разбудить. В первую очередь.
— Почему?
— Этот человек знает все о компьютерных системах «Тандема».
Ван Хеллен подошел к ним и глухо проговорил из-под кислородной маски:
— Будить нужно всех. Отряд Лукорьева, резервный экипаж — всех спящих.
— Это невозможно, — ответил Дрог и тут же уточнил, поправившись: — Не сразу. Только партиями. По пять человек.
— Почему? — голос Доминика зазвучат резче.
— Специалисты. Мало. — Дрогу, оказывается, тоже не чуждо волнение, а Андрей думал, что ксенобиане все-таки бездушны, неспособны к открытому проявлению эмоций. — За просыпающимися нужен особый уход. Пробуждение займет не один день. Если торопиться, люди могут пострадать.
— Хорошо, — обдумав его слова, согласился Доминик. — Сколько нужно времени?
— Если исчислять время в земных сутках, стандартных для «Тандема» — неделя на пробуждение одной партии, — ответил ксенобианин.
— Выходит, двадцать человек в месяц…
— Я не могу ускорить процесс. Ты обвинишь меня, человек, если кто-то погибнет при пробуждении.
Довод прозвучал убедительно.
— Вы должны решить, кого пробуждать первыми.
Ван Хеллен кивнул, жестом отзывая в сторону Андрея, Вадима и Курта.
— Какие будут соображения?
Зигель и Постышев промолчали, давая понять, что для них все спящие равны.
— Ты, Андрей?
— Нужно будить Логинова. Он сможет указать, кого из сменного экипажа «Тандема» следует включить во вторую партию.
— Я хочу, чтобы в первую очередь разбудили Сергея Лукорьева и еще троих бойцов моего бывшего отряда. Это усилит нашу группу на случай внезапных осложнений.
Андрей молча кивнул. Командир прав. Случиться может всякое, и четверо опытных разведчиков, хорошо знающих смежный сектор, на первых порах не менее важны, чем члены сменного экипажа «Тандема».
— Я согласен.
Доминик хотел обратиться к Дрогу, но задержал взгляд на Лозине.
— Тебя что-то тревожит? — безошибочно определил он.
Андрей кивнул, не зная, как определить свое внутреннее состояние.
— Здесь, среди спящих, должен быть настоящий Лозин, — наконец ответил он, справившись с обуревавшими его чувствами.
Ван Хеллен невольно вздрогнул. Он совершенно забыл, что перед ним стоит репликант. Это понятие улетучилось из сознания после всего пережитого вместе…
— Пойдем. — Он взял Андрея за локоть.
— Куда?
— Отыщем его.
Лозин не шелохнулся, словно окаменел.
— Андрей, ты уже давно не репликант. Ты человек, у тебя свой опыт, свой взгляд на мир. Ты спас меня, Курта, Антона, и в конечном итоге — их всех, — Доминик кивнул в сторону камер, где застыли тела спящих. — Он твой брат, понимаешь?
Брат.
Слово отдалось в душе и рассудке неведомой ранее теплой надеждой.
Они отыскали его в противоположном конце зала.
Ознакомительная версия.
