Получалось у него так уморительно, что мы покатились со смеху. Кроме Ковара, который мрачно заявил:
– Орешь, как будто тебе в туалет приспичило, а возможности нет.
– Тогда сам попробуй! – обиделся на него Дуглас.
– Я что, придурок, по-твоему, скакать на одной ноге и орать во всю глотку? – Ковар глотнул из фляжки.
– А я, значит, придурок? – опасно приблизился к нему Дуглас.
– Не знаю, тебе виднее. – Ковар был безжалостен.
– Мальчики, хватит вам! – начала мирить их Кристина. – Действительно очень похоже на чайку, – успокоила она Дуга.
– Которой уже невмоготу, – ухмыльнулся Ковар.
– Мальчики! Я вам вообще поражаюсь: такое произошло, а вы о каких-то чайках ругаетесь! Которым приспичило.
Не выдержав, Кристина засмеялась.
Густав, вероятно, чтобы увести разговор в сторону, брякнул первое, что пришло ему в голову:
– А если у вас сын первым родится, как назовете?
Кристина смутилась, а Дуглас хмуро пробормотал:
– Ну уж точно не Коваром.
– А чем тебе мое имя не нравится?
– Да какое-то оно воронье. Ко-вар! Ко-вар! – почти каркал он. – Разве нормального человека таким именем могут назвать?
– Все, квиты, – объявил я, и оба они послушно умолкли.
Вообще-то я полностью был на стороне Дуга, но не стоило об этом даже намекать. Ковар иной раз любого может вывести из себя.
Помолчали, глядя на весело стреляющий искрами костер, которому не было дела до всех проблем в мире.
– Крис, а как ты их услышал? – спросил вдруг Рамсир, почему-то все утро молчаливый.
– Проснулся вовремя, – без всяких подробностей ответил я. Хотел еще добавить про погибшую собачку, но, подумав о Кристине, не стал.
– Это точно, вовремя, иначе бы все, – кивнул Густав.
Меня самого мучил вопрос: вот эти колокольчики в голове, которые меня и разбудили, откуда они взялись? Логники? Но визора поблизости не было. Неужели я действительно новый Демаркус, который, согласно легендам, мог разговаривать с логниками? Не хочу быть Демаркусом! После того как он создал визоры, голоса логников начали преследовать его повсюду, и он покончил жизнь самоубийством, сойдя с ума. Уж не потому ли, что тоже слышал, как гибнут в визорах логники? Или все-таки это – мой личный бред?
– Все, поехали, и без того засиделись, – взглянув на уже высокое солнце, а затем на часы, заявил я. – Густав, выбери авто, которое получше, другое придется оставить здесь.
– Да оба они красавцы, – грустно вздохнул тот. – Давайте его хорошенько спрячем, вдруг оно все-таки когда-нибудь понадобится.
Едва мы въехали в центральную часть города, как нас ждал новый сюрприз.
– Экстренный выпуск! – самозабвенно орал продавец газеты «Столичные хроники». – Происшествие в Лонжо! Страж наносит новый удар по криминалитету Либерилля! Он покончил с наемными убийцами, нагрянув ночью в их логово!
– Как у них так быстро получается? – недоуменно спросил Ковар.
– Как вариант, в «Столичных хрониках» первыми узнали о событиях в Лонжо, придержали утренний тираж, чтобы изменить шапку и втиснуть новую статью, вот и получился выпуск экстренным, – пояснил ему Рамсир. – Интересно, что там пишут?
– Притормози рядом с ним, – кивнул я Густаву. – Сейчас и узнаем.
Я взглянул на Кристину. Ох и на много же вопросов мне придется ей отвечать! Теперь она точно перестанет делать вид, как будто совсем ни о чем не подозревает.
– Эй, парень! – окликнул Густав продавца газет. – Поди-ка сюда! – а когда тот с готовностью подскочил, сказал: – Дай-ка мне экземплярчик.
– Двадцать сантимов, – протянул продавец пахнущую свежей типографской краской газету.
– Чего?! – У Густава вытянулось лицо.
Понятно, по какой причине. «Столичные хроники» никогда дороже семи-восьми сантимов не стоили.
– А того! – дерзко ответил ему мальчишка. – Не хочешь – не бери, у меня и без того уже четвертая пачка заканчивается. Влет уходит – в других газетах о Страже ни слова нет. Экстренный выпуск! – снова заорал он, причем так громко и так неожиданно, что все мы невольно вздрогнули.
– Черт с тобой. – И Густав протянул ему новенькую монетку достоинством в полмарки. – Давай сразу две.
– Может, на сдачу «Фонарь» возьмешь? У меня их три штуки осталось, правда, вчерашних.
– «Фонарь» не надо! – торопливей, чем следовало бы, ответил за Густава я: мало ли что в нем может быть напечатано? Затем украдкой оглядел с виду как будто каменные лица: никто не улыбался, Кристина вообще смотрела куда-то в сторону. Но на всякий случай все же пояснил: – Зачем нам вчерашняя?
– Ого! В ней даже портрет Стража есть! – воскликнул Густав, в чьи руки «Столичные хроники» попали первым. – Не пойму… Кого-то он мне напоминает!
Второй экземпляр он протянул на заднее сиденье, и я уже было за него взялся, когда газету ловко выдернула из моих рук Кристина. И тут же заулыбалась:
– По-моему, я его тоже знаю!
«Остряки! – разглядывал я портрет Стража через плечо Кристины. – Даже отдаленного сходства нет».
Портрет Стража в точности соответствовал описанию в интервью, над которым мы все так потешались. Маска на лице, грива седых волос, один глаз светлее, другой, соответственно, темнее. Присутствовал и шрам на щеке, правда, на черно-белом портрете увидеть багровый цвет было невозможно.
«Ну и чего между нами общего? Помимо всего прочего, выглядит он лет на сорок».
– Что там хоть пишут? – поинтересовался я у Густава, потому что Кристина смеялась, газета в ее руках дрожала и прочесть нельзя было ни строчки.
– Оказывается, их там было восемь, – ответил за него Дуг, читающий газету вместе с ним. – Но это чепуха, что взять с газетчиков? Всего-то в два раза прибавили. Интересно другое. Знаешь, кого в одном из них признали? Если, конечно, снова не врут.
– Кого? – уточнил я без особого интереса, все равно не знаю.
– Глиберта, не больше и не меньше.
Вот о Глиберте я как раз был наслышан.
– А кто он такой? – спросила Кристина.
– Очень плохой человек, наемный убийца. По нему давно уже электрический стул плачет, – пояснил Рамсир, ну а мне только и оставалось, что кивнуть соглашаясь. Все верно: Глиберт – самый настоящий убийца, и жертв на его счету не менее десятка. Причем среди них и женщины, и дети. Единственное, до сего момента я не знал, что он герве.
«Странно, что Кристина не знает о Глиберте», – успел подумать я, когда услышал:
– Это не тот, который тогда, в Хонсо?..
Спрашивая, Кристина побледнела. Еще бы, ужасная резня. Прошло уже несколько лет, но люди до сих пор вспоминают об этом с содроганием. Ночью в дом, где с многочисленным семейством проживал отставной полковник колониальных войск, проникли какие-то негодяи и буквально утопили все в крови, не пощадив даже малолетних детей. Говорят, это была месть полковнику за что-то, произошедшее во время его службы в далекой заморской колонии Претто, где герве составляют чуть ли не треть коренного населения. Месть – дело святое, но при чем тут невинные дети?
