Беглецы оказались на улице: если направо драпать — выскочишь к Центральному рынку, если налево, опять вернешься к Низкому тупику, только к его верхней, жилой части. Мост там рядом, стражники.
— Не откроют, — пробормотал быстро соображающий Мин. — А откроют, так нас же и постреляют. Лучше уж к рынку. Там народ может попасться, отвлекут…
Где-то в соседнем дворе истерично закудахтали куры. Им ответило короткое низкое рычание…
Даша с окороком на плече устремилась по улице. Мин, сжимая в лапе камень, оглядывался. Фыркал, отставая, гривастый. Хоть дублет бы накинул, дурак. Все ж удобнее…
— Аша, стой. Он прав. Все-таки разумней будет.
— Что прав? Ты его понимаешь?
— Так что тут не понять? Пусть перекинется.
Даша пыталась понять, а Лошадиный уже совал девушке свои вещички. Фыркнул как-то истерично. Даша моргнула — нет, действительно лошадка стоит. В смысле, конь. Не слишком крупный, но такой… весь соразмерный.
— Так, вещички… — Мин сунул себе за пазуху сапожки оборотня, остальную одежду скатал в ком. — Садись, что смотришь?
— Да как… Я же через секунду брякнусь. И вообще, неприлично…
— Да?!
Коник вроде бы присел, и Даша без особых проблем оказалась на его спине. Мин скатывал плащ узкой полосой:
— Это, как его… ярмо.
Конь возмущенно фыркнул.
— Ладно, узда, — поправился полукровка.
Уточнение конику не понравилось, и Даша поспешно сказала:
— Воротник.
Активных возражений не последовало, жгут плаща перекинули вокруг шеи вороного, Даша попыталась удобнее ухватиться.
— О, они на улице, — доложил Мин. — Ой!
— Терпи, — пробормотала девушка, за шиворот взваливая коротышку на коня…
Скачкой это назвать было трудно. Сплошной ужас какой-то. Вороной нес хорошо, заботливо — Даше, сидевшей в седле всего несколько раз, да и то в досмертной жизни, удержаться было не сложно. Но надо было везти Мина, окорок и узел одежды. Сразу стало понятно, что из полукровок настоящих ковбоев-казаков не вырастить. И окорок, и полудикий дарк подпрыгивали на лошадиной спине примерно в одном ритме, разве что свинина не подвывала от ужаса. Понятно, что с короткими ногами действительно усидеть трудно. И просто чудо, что у несчастного Минимума хватало самоотверженности придерживать окорок и узел с вещами. Даша держала полукровку и повод, который «воротник».
Все это, к счастью, требовало полной концентрации, и по сторонам смотреть было некогда. События запоминались обрывками…
…На площади Центрального рынка беглецов натуральным образом обстреляли. Какие-то доблестные идиоты из стражников вопили со смотровой площадки Рыночной башни. Возможно, приказывали остановиться, но в стуке копыт все равно расслышать было сложно. Даша видела минимум один отскочивший от мостовой «болт». Возможно, стреляли и еще — по вылетевшим на площадь варгам (или как их там?). По крайней мере, за спиной рычали и орали…
…От канала беглецы свернули направо. Вороной во весь опор несся к Дальним воротам, у добротного двухэтажного дома наперерез вынырнула длинная тень, вскинула когтистые руки… Мин, взвизгнув, метнул камень. Снаряд беспрепятственно пролетел сквозь тень и стукнул о стену дома. Как отреагировала тень, сказать было трудно — Даша была занята удержанием чуть не свалившегося с коня метателя…
…Успокоить вороного оказалось трудно. Он вздрагивал и норовил вновь сорваться в галоп. Но какой смысл вылетать к запертым воротам, к страже? Даше не верилось, что стреляли именно в нее, но если так и дальше пойдет…
Пришлось сползти со спины и успокаивать, похлопывая по шее и перебирая гриву. Вообще-то, успокаивать мирных и разумных парнокопытных подотряда нежвачных, широко известных как «свинки», Даша вполне научилась, но с этими лошадиными ведь совсем иное дело…
В проулке гривастый перекинулся в двуногого. Даша спешно подсунула ему одежду. Парень, вздрагивая и пофыркивая, натягивал мятые штаны. Скакун он был неплохой, да и так, чего скрывать, довольно сексапильный жеребчик, но явно трусоват. Мин пытался растолковать план спасения, гривастый отфыркивался, но вроде соображал.
Двинулись, ориентируясь по городской стене. Близко не подходили — на башнях могла бодрствовать стража. У мостов через канал в Центральный город точно кто-то бодрствовал: доносились далекие крики, изредка мелькали факелы. Загудел сигнальный рог…
Глэстин несколько пришел в себя, взял у девушки замурзанный окорок. Даша не протестовала, понимая, что в двуногом состоянии гривастый сбежать вряд ли сможет. Так-то он был ничего, но сразу видно, не горожанин. И чего в Каннут приперся? Что-то ненормальное у дарков творится, с мест поснимались, в город полезли.
Беглецы опять вышли к Низкому оврагу. Здесь, у стены, он был несколько облагорожен, даже ограждение с перилами имелось. Все равно было страшновато. Беглецы крались в тени стены. Когда наверху что-то завозилось, захлопало крыльями, у Даши сердце ушло в пятки. Обошлось. Просто птицы. Ну, наверное, птицы…
Беглецы прошли путаными улочками старых кварталов Южного угла. Канавы с нечистотами, лужи громадные, кучи отбросов. Но здесь было спокойно. Особенно если дышать неглубоко.
— Нас аромат выдаст, — прошептал Мин, тыча пальцем в многострадальный окорок.
— Да мы все уже непонятно чем пахнем, — пробормотала Даша. — Ты посматривай. Напоремся под конец.
Полукровка успокаивающе взмахнул лапой с зажатым камнем — успел вооружиться. Надо ему срочно подсумки сшить.
Гривастого оставили в укромном месте у бочарных мастерских. Даша с помощью Мина растолковала, что утром оборотню имеет смысл двинуться прямиком к Южным воротам и покинуть город. Пусть он и не из самых зловредных дарков, но времена нынче суровые — шкуру сдерут и моргнуть не успеешь. Или эти, многоногие, сожрут. Кстати, к ворам в Каннуте и в мирные времена относились весьма плохо.
Гривастый помалкивал, даже не фыркал и вроде как улыбался. Глаз его в темноте Даша рассмотреть не могла, но знала, что они черные. И странные мысли одолевали… вот здорово было бы выйти с ним за ворота, прокатиться на просторной свободе. Может, до самой Дозорной горы проскакать. Там, наверное, травы некошеные, мягкие, и…
— Не пихайся, — сказала Даша полукровке. — Я еще в своем уме. Пошли домой. А этому скажи, чтоб больше к нам не совался. Сразу по наглой морде схлопочет.
— Давай понесу, — прошептал Мин, когда дотащились до проулка, ведущего к площади Двух Колодцев. — Я смогу, у меня плечи развитые.
— Нет уж. Ты охраняй. И вообще мне за глупость расплачиваться нужно, — признала Даша, безуспешно пристраивая на плече проклятый пахучий груз.
