в офис. Ты думал, что пришел незамеченным? Давай покажу, как твоё энергетическое поле выглядит сейчас.
Губернатор подтащил к моему лицу монитор.
— Смотри, вот так ты выглядишь в лифте для обычного глаза. Лифт пуст, да? А вот так если лифт сканировать энергетическим спектрографом. От артефактов стоит такой фон, что мы тебя заметили еще в гетто этих отбросов зооморфов. Почему сразу тебя не вырубили? Ну во-первых это не интересно, во-вторых, я хотел посмотреть, что ты умеешь. Должен сказать страна кошмаров была загляденье. Вот только это — Таккер подогнул ухо демонстрируя какой-то чип — меня спасает от любых манипуляций с разумом. Точнее я им подвержен, но мой мозг не прекращает анализировать ситуацию ни на секунду, за счет чего я могу отделить реальность, от навязанной мне действительности.
— Думаешь? Ты ведь работаешь на мертвеца и думаешь, что защищаешь интересы компании, которую уже скорее всего развалили и продали с молотка.
— О, можешь не переживать, я знаю, что Артур унаследовал компанию, также мне известно, что ты убил его отца, а он, между прочим, был хорошим человеком, много для меня сделал.
— Я не убивал Валентина Аркадьевича! — рявкнул я.
— Да, да, верю, я когда следователем работал, столько таких как ты насмотрелся, мрак. Расклад такой, отдаешь артефакты и валишь, если отказываешься, то мы валим уже тебя.
— И что? Артефакты вернутся на своё первоначальное место! А с новыми архонтами справитесь?
— Да какой же ты заботливый. Прям диву даюсь. Справимся конечно, ведь мы знаем точку возвращения артефактов. Я просто отправлю три группы к артефактам до того, как убью тебя. А когда все будут на месте, тогда и пущу тебя в расход. И кстати, если попробуешь использовать любую способность, то получишь разряд током. Насколько ты большой любитель садамазо решай сам, но я рекомендовал бы тебе не выделываться и просто отдать нам артефакты. Я при любом раскладе получу желаемое. Кстати, не один ты можешь копаться в мозгах. Гаджи, зайди пожалуйста.
— Могу начинать?
— Да, можешь приступать. Алексей, знакомься, это Гаджи, его способность заключается в стимуляции нервных окончаний, как своих, так и любых других. Для тебя это значит, что всё твоё тело будет передавать в мозг сигналы о нестерпимой боли, которую ты и начнешь прямо сейчас испытывать. Кстати, мы взяли у тебя немного генетического материала для анализов. Впечатляющее количество, а что самое важное качество способностей. Хвалю, ты знатно прокачался.
Таккер не обманул. Каждая клетка тела, взорвалась ужасной болью, заставляющей сжимать зубы до скрежета. Казалось, что время свелось до одной большой судороги наполненной агонией. Самое ужасное было то, что сознание предательски не хотело гаснуть. Меня колотили спазмы, мышцы напряжены настолько что вот-вот порвутся, голова раскалывалась, а глаза обещали вывалиться из орбит. Боль была настолько сильной что её сложно описать, весь мир перестал существовать. Я = боль.
Прошёл, может быть, час, а может быть вечность. Такер вернулся с очередной попыткой убедить меня передать им артефакты.
— Алексей, ну как самочувствие? Как настроение? — он сверкал улыбкой, будто у него какой-то праздник.
— Пошел нах*р! — стиснув зубы зарычал я.
— Как грубо. Ладно, это я готов простить и отпустить тебя, если артефакты передашь мне прямо сейчас.
— Ага, нагнись к моему паху, там у меня есть один артефакт, прямо тебе в глотку, мудила!
— Эх... Жаль, жаль. Гаджи, продолжай. — он пожал плечами и вышел.
Я прекрасно понимаю, как только артефакты будут в руках у Таккера, он тут же меня и прикончит. Я бы сам так поступил. Нет смысла держать в живых человека, который может тебя с потрохами сдать твоим конкурентам. Мои мысли снова затопила боль.
Вечность спустя Гаджи ушел на перекур. Нужно валить отсюда любой ценой! Собрался с силами и с помощью телекинеза начал снова и снова лупить по запорному механизму! Электрические разряды били по мне постоянно, но эта боль уже не шла ни в какое сравнение с той которую мне доставлял только что мой палач. Я продолжал бить и металл потихоньку начал поддаваться сминаясь. Шпиндель из опорного механизма вылетел, и крышка, удерживающая меня, откинулась!
— П*здец вам суки.
Но как оказалось, не долго музычка играла, не долго фраер блатовал. Из потолка выдвинулись турели, которые нацелились на меня, а из динамика раздался знакомый голос.
«Пшшш. Алексей, заканчивай этот балаган, ты делаешь себе только хуже.»
Не слушая губернатора, я начал пытаться выломать дверь. После четвертого удара удалось оставить небольшую вмятину в металле, а за спиной послышался свист раскручиваемых турелей. Плотная очередь крупнокалиберных пулеметов прошила ноги насквозь, а точнее оторвала их по самую задницу!
Упал в лужу собственной крови, которая вырывалась из обрубков толчками и просто заорал во всю глотку! А через секунду по полу пустили ток. Когда я обмяк и задыхался от бессилия в комнату вошел пыточных дел мастер и залил рану регенерационным спреем. Сука! Сверну шею! Но использовать телекинез не вышло, я даже не смог поднять руку, только прохрипел что-то невнятное.
Пока я валялся в собственной крови, в комнату принесли стальную клетку, как для собак, только чуть побольше размером. Гаджи ухватил меня за шиворот и одним мощным рывком вбросил внутрь. Я ударился затылком и потерял сознание.
Когда очнулся смог оценить прелесть своего нового жилища. Сидеть в нем можно было только согнув спину, если захотят ударить током, я не смогу воспарить аки птица, да и после истории с турелями я не собираюсь этого даже пытаться делать. Паника затопила сознание. Я не вижу выхода. Может отдать артефакты? Сдохну. Не отдавать? Сдохну. Сбежать? Я уже пробовал. Единственное что радовало, так это то, что на моей голове больше не было чертовых датчиков и мозговую активность больше никто не отслеживал. Удар по клетке звоном разнесся по комнате.
— Эу арестант, подъем! Ну что не надумал еще? Молчишь? Ну молчи, через неделю поговорим или месяц. Если надумаешь, то ты шепни.
И снова нескончаемая пытка от великого мастера Гаджи. Я кричал, бился в агонии, казалось, что смерть от болевого шока была близка как никогда! Она была уже так желанна. Но я оставался жив! Каждый чертов раз жив! Гаджи приходил и уходил, не проронив ни слова. Пять, десять, может сорок раз? Не знаю, мне не давали спать, кормили, кажется, раз в несколько дней, трудно понять, когда в комнате всегда горит яркий свет, а для тебя
