— А что было бы с Ули потом? — Рэм опустился в кресло рядом с приятелем. — Бандиты редко останавливаются на шантаже, — пояснил он. — Если уж начали…
С настоящими бандитами Рэм дело имел. И знал: никаких переговоров с ними вести нельзя. Разве что — для отвлечения внимания.
— Потом его убили бы, скорее всего, — согласился юрист. — Зачем им такой свидетель?
— То есть, мести они не боялись? Я мог бы… — Рэм задумался и смешался.
Отомстить — да, он бы, конечно, мог. Поймать этого Павлия в тёмном углу и придушить. А вот как вернуть плантацию?
По закону отказ был бы оформлен добровольно. И эрго получил бы не Павлий, а детский фонд.
— Стоп, — сказал он. — Всё дело в фонде, да? Даже если бы я доказал, что Павлий преступник, плантацию мне бы не вернули?
— Скорее всего, — кивнул Ченич. — Павлия подельники могли сдать, если бы тебе удалось доказать правду. Но нарушение сотрудника — всего лишь нарушение сотрудника. У фонда есть влиятельные попечители, в том числе и наш Старый из Дома Оникса. Плантацию могли продать, пока суд да дело, а деньги частично оформить как помощь больным детям, частично вывести на другие счета.
— Но Павлию-то от этого — какая польза? — удивился Ули. — Он что, идиот, так подставляться?
— Павлий был глуп, — подтвердил Ченич. — Старый намекнул ему на покровительство, и директор фонда с энтузиазмом одержимого взялся за дело. Суммы через его руки проходили крупные, но не так много оседало в карманах. Думаю, он мечтал покончить с директорством, потому и решился на преступление. Сначала Павлий всё планировал сделать сам. Создал из опекаемых фондом больных детей творческую группу. Вот тут он был не бездарен. Ребят подобрал хороших, они с успехом выступали на кортах нужной линии все шесть месяцев. Места под них были зарезервированы на каждый рейс, оружие бандиты тоже постепенно протащили и прятали, я думаю, прямо на корте. Вот только выманить Рэма у Павлия не получалось. Он организовывал письма с плантации, но все они сначала приходили к Дерену, ведь он был официальным опекуном Рэма. А Дерен — молодой, но способный истник. Он чуял неладное, и откладывал эти письма «в запас».
— Верно! — вспомнил Рэм. — Дерен говорил, что было три письма только от управляющего! Но его чем-то зацепило лишь последнее сообщение, а события на крейсере сложились так, что меня лучше было отправить куда-нибудь на несколько дней. Это Старый вмешался, да?
— Он в списке попечителей фонда. Думаю, вмешаться мог только он. Павлий не выдержал и попросил помощи уже без намёков, и Старый согласился.
— Но он же нищий? Зачем такой попечитель фонду?
— Иногда имя значит больше, чем деньги. А скандалы в мире аристократии до простых людей вообще не доходят. Формально Старый оставался одним их самых знатных аристократов Асконы.
Рэм хмыкнул:
— Тоже мне, знатный…
— Он очень нагло держал себя, этот Старый, — прошептал Ули. — А смотрел так, что все кишки выворачивало. Павлий сразу обрадовался: мол, теперь только попробуйте вякнуть.
— Значит, Павлий посвятил Старого в историю с плантацией? — уточнил Рэм. — Сначала намёками просил «добро» на некое успешное дело, а потом раскололся?
— Иного варианта не вижу, — кивнул Ченич. — Иначе Павлий вообще остался бы без твоих эрго. А он их уже «пересчитал и остров себе купил». Павлий не был посвящён в секреты аристократии. Он мог не знать, что твой наставник, имперский пилот Дерен, — наследник Дома Аметиста. Хотя в высшем обществе такие слухи, наверное, ходили. И Старый оказался именно тем человеком, что мог выцепить тебя с «Персефоны». Началась игра с причинностью и связями событий. Воля Старого встала против воли Дерена. И бандиты решили, что Старый переиграл Дерена. Потому что на имя Рэма были взяты билеты.
— Не думаю, что переиграл! — нахмурился Рэм. — Он меня-то переиграть не смог, урод, хэммет та мае!
— Подожди, не торопись, — поднял ладонь Ченич. — Так или иначе — ты взял билет. И буквально в последний момент. Не знаю, что думал твой Дерен, но он тебя отпустил. Видно, решил, что так будет лучше. Ведь ты не ценишь навязанного тебе наследства, не знаешь, что с ним делать. Может быть, он решил, что приобретёшь ты в этой истории больше, чем потеряешь. Неосознанно решил, уж больно он молод. Но Старый почуял подвох. Он вдруг тоже решился лететь этим рейсом. Не знаю, как мучились владельцы корта, чтобы разместить его с надлежащим комфортом, но вип-каюту ему нашли.
— Значит, дальше Павлий играл по плану Старого? — спросил Рэм. — А зачем убили официанта?
— Я полагаю, что сначала Старый вообще не вникал в суету Павлия и нанятых им бандитов, — сказал Ченич. — Он летел, чтобы создать необходимое давление на причинность, продавить её собственной тяжестью. Ему не понравилась схватка за тебя с чужой волей, и он решил подстраховаться. А по плану Павлия тебя планировали усыпить и переправить в какое-нибудь тихое место.
— А почему они решили меня захватить на корте, а не на Асконе?
— Потому что здесь только служба охраны, вооружённая станнерами. А на Асконе тебя встречала бы личная охрана плюс городские полисы. Да и шум бы поднялся: наследника похитили! А от плантации ты должен был отказаться тихо, но совершенно официально. Проще было тебя усыпить, вывезти с корта, благо маршрут подходящий, обработать психологически и, шантажируя смертью Ули, приказать молчать. Что бы ты выбрал — эрго или жизнь друга?
— Вот гады! — не выдержал Ули.
— А усыпить должен был официант? — сообразил Рэм. — А у него аллергия — и ничего не вышло? И за это его зарезали?
— Усыпить должна была Галка! — объявил Ченич и выдержал паузу, разглядывая удивлённое лицо Ули.
— Рэм прав, я — идиот, — сказал Ули, подумав. — Баллончики с отравой сразу были у Галки. Я их у неё видел, но подумал, что она стащила эту фигню на кухне.
— Девочка должна была познакомиться с Рэмом, пригласить его в номер и накормить, чем надо, — кивнул Ченич. — Тебя, Ули, в эти планы не посвящали.
— Ну да, я же жертва, — насупился Ули.
— Ты был нужен не только как жертва. Павлий не хотел расширять круг людей, хоть что-то знающих о его замыслах. Ты должен был помочь захватить рубку. И ты, и певец — вы оба исчезли бы после того, как Рэм подписал отказ.
— А Павлий? Его же видели на корте!
— Корабль Горца привёз бы Рэма к Асконе на сутки раньше корта. Отказ бы оформили, деньги вывели, свидетелей убрали. А Павлий успел бы удрать или изменить внешность. А может, Рэма и вовсе бы не хватились на корте. Его бы вывезли скрытно. И кто бы стал пересчитывать пассажиров по приземлении?
— У них форы были не сутки, а примерно неделя, — возразил Рэм. — Если бы бандиты как следует разнесли рубку, корт потерял бы управление. И висел бы без связи несколько дней. Это пока патруль хватится, пока пришлёт крейсер, пока починят…
Ченич кивнул и внёс пометку в блокнот.
— Так вот зачем Павлию было нужно импульсное оружие! — Ули хлопнул ладонью по поручню кресла. — А мы-то ему твердили, что светочастотное проще и эффективней, если уж рубку захватывать. А он планировал не людей, а технику вырубать!
— Да, в общем-то, правильно он планировал, — подтвердил Рэм. — Корт — судно гражданское, экипаж вообще не должен был оказывать сопротивления. Их учат сразу сдаваться.
Ченич сделал ещё одну пометку-закорючку в своём блокноте.
— Думаю, мы восстановили примерный план действий Павлия, — сказал он. — И всё бы пошло у него как по маслу, вот только Галка была действительно очень больна. Я запросил открытые документы фонда. У неё редкое орфанное заболевание, связанное с генами. Девушка всё это время испытывала сильные боли, и потому характер у неё был не сахар.
— Так и певец был не сахар, — вспомнил Рэм. — Тоже психованный.
— И он тоже нуждался в лечении, — кивнул Ченич. — Под таких юных Павлий и собирал деньги в свой фонд. И некоторым помогал, чтобы не портить отчётность. А те, кому требовалось самое дорогое лечение, умирали, не дождавшись его.
