тот.
— Нет. Расскажи об Искре. Что с ней стало после того, как меня убили? Надеюсь, ей хватило ума свалить в город?
— Ну, как тебе сказать, вообще-то, она погибла, пытаясь спасти тебя, — ехидно произнёс бес. — Те оглушённые игроки как раз пришли в себя и убили её. Но ты не переживай. Вы скоро встретитесь в Аду.
— Несправедливо, как же несправедливо, — горько прошептал я, чувствуя, как меня раздирает огонь, рвущийся из груди.
— Вы сами творцы своей судьбы, — философски изрёк бес и напряжённо посмотрел на демона, который положил на весы последний камешек и убрал мешочек. А вот рука светлого всё ещё была в его мешке, но меня сейчас от Ада может спасти только что-то крупное, больше куриного яйца. И вряд ли я совершил что-то столько значимое.
И вот рука ангела вынырнула из мешка, и в ней оказался светлый камешек, который слабо светился и был как раз схожего размера с куриным яйцом.
Димон тут же разочарованно прошипел:
— Ты не только не убил эту подлую тварь, но ещё и не дал ей умереть!
— Алису? — сразу же смекнул я, заворожённо глядя на то, как ангел бесстрастно положил камешек на весы, и чаша с добром чуток перевесила плохие поступки.
Ангел и демон тотчас исчезли, а Димон нехотя пробормотал:
— Теперь меня лишат премии. Ну, прощай, Ад-Рей. Ты сумел удивить меня. Мало кто может справиться со своим главным испытанием. А Алиса была именно им, как, собственно, и ты для неё. Откажись она от идеи убить тебя и получила бы такой же камешек, — вздохнул бес и задумчиво добавил без всяких кривляний: — Мда. Как всё-таки много пересеклось испытаний в тот миг, когда вы все встретились недалеко от Рыбачьего. Крошка Лана, которая убила тебя, а ведь могла простить. Ефим с его ненавистью к Алисе почему-то в последний момент решил уговорить тебя спасти её, а ведь мог просто промолчать. Да и Искра пожертвовала своей жизнью ради тебя, а ведь во многом оказалась в Чистилище именно из-за эгоизма и порывистости. Раньше таких вообще за оградой хранили. Эх. Ну, теперь посмотрим, что отчебучат Пашка, Лео и Тила.
Я попытался что-то произнести, охваченный неимоверным облегчением, но меня вдруг накрыл ослепительный свет и унёс куда-то высоко-высоко.
Когда мне удалось разлепить веки, то я увидел косой лунный свет, который падал через забранное решёткой окно палаты. Я попытался встать с холодного пола и зашипел от боли, прострелившей голову. Не хреново я так приложился. Надеюсь, хоть ничего не разбил? Как же меня так угораздило? Кажись, я перенервничал и потерял сознание, как какая-то впечатлительная барышня. Надо бы голову проверить на предмет целостности.
Я нащупал здоровенную шишку, а затем услышал скрип, с которым открылась толстая дверь, покрытая белой потрескавшейся краской.
В палату вбежала встревоженная медсестра лет двадцати пяти. Я сразу же подметил, что она была весьма недурна собой. У неё оказалось красивое лицо, высокие скулы, роскошный водопад чёрных волос, густые ресницы и пухлый алый ротик. А ещё из декольте белого халатика выглядывала пышная грудь.
Девица мигом подскочила ко мне, нагнулась и протараторила:
— С вами всё в порядке? Почему вы лежите на полу?
— Я… я… — начал я заикаться, глядя в эти бездонные зелёные глаза. Мне казалось, что я их уже видел, когда-то давно в прошлой жизни. Неожиданно что-то тёплое шевельнулось в моей груди, и я расплылся в глупой улыбке.
— О-о-о, — протянула девушка с бейджиком, на котором было написано Ирина. — Да вы, кажется, не слабо ударились. Встать сами сможете?
— Не знаю, — честно ответил я, покосившись на безымянный палец её правой руки. Там белела полоска незагорелой кожи.
— Я вам помогу, — выдохнула медсестра и ещё сильнее наклонилась, чтобы схватить меня за плечо. И в этот момент из её кармана выпал пузырёк с белой этикеткой. Я мимолётом прочитал название препарата и отметил, что это было весьма сильное снотворное.
— Мощная штука, — промычал я, покосившись на пузырёк. — Вы не спите по ночам?
— Не ваше дело, — огрызнулась красавица, полоснув меня тяжёлым взглядом, в котором, где-то на дне, притаилась обида, гнев и горе.
— Ладно-ладно, — прошептал я, поднимаясь с помощью девушки на ноги. Она прикасалась ко мне так, словно ей было это малоприятно. — Вас бросил муж?
— Не ваше дело, — повторила она, начиная злиться.
— А может, и моё. Никто же не знает, как дальше сложится жизнь, — улыбнулся я.
— Вас явно привезли по адресу, — усмехнулась она, многозначительно оглядев палату психиатрической больницы.
— Ну, я скоро выйду отсюда и найду вас. Хм… как-то двояко прозвучало, учитывая, где мы, — проговорил я и усмехнулся, а потом заразительно заржал.
Ирина пару секунд сдерживалась, а затем тоже засмеялась. Её смех показался мне удивительно знакомым. И, кажется, я был готов слушать его всю жизнь.
Ну, и спустя год я добился того, что этот смех пришёл в мою жизнь на официальных основаниях, закреплённых ЗАГСом. А потом мы завели маленького чёрного котёнка, купили квартиру рядом с замечательными соседями, которых, правда, звали весьма странно: Леопольд и Августила. Они тоже были супружеской четой, так что мы быстро сдружились.
А ещё через какое-то время я познакомился в университете с молодым преподавателем по имени Павел. Он носил бородку клинышком и был человеком рассудительным и не особо весёлым, что, впрочем, не помешало нам дружить долгие годы.
И все эти годы, я частенько вспоминал психиатрическую больницу, ночь в которой сильно изменила мою жизнь. Я будто что-то обрёл там, хотя, по факту, тогда же не случилось ничего экстраординарного, ну, если не считать того короткого обморока.
