Старик отлетел в дальний угол библиотеки и исчез в огне.
Чёрная фигура медленно двинулась на меня, покачивая зажатым в руке клинком.
Нет, в этот раз я не скорчусь на полу в ожидании смерти! Что угодно, только не это! В этом мире у меня есть надежда, и я не откажусь от неё!
Стараясь не обращать внимание на то, что кожа покрылась пузырями, во рту пересохло, глаз застилала солёная пелена, а дышать было уже практически нечем, я резко опустился на пол и начал делать упражнение, которое отрабатывал чаще других, ибо именно оно быстрее всего помогало сосредоточиться и увидеть как внутренне Древо, так и энергию микрочастиц.
Но, увы, как я ни пытался, ничего не получалось!
Печатник был уже совсем близко. Ему порождённый им же огонь страшен не был. И он не спешил. Смаковал момент. Наверное, думал, что я дрожу от ужаса.
Но вместо страха меня заполняла злость. Этот урод не только убил тех, кто дал мне кров, но и пытался отнять шанс на новую жизнь и бессмертие!
Тёмные волны стремительно растущей ярости накатывали на меня, затопляя целиком! В какой-то момент я даже перестал чувствовать, как горит моя плоть.
Печатник остановился, нависнув надо мной неотвратимой дланью жестокой судьбы. А затем начал поднимать полыхающий меч.
Будь же ты проклят, грязный ублюдок! Всею силой своей божественной души проклинаю тебя — всем огнём и ядом, и тьмой, что несу я в себе сквозь время и пространство!
И в эту секунду передо мной вспыхнуло Древо! Но сейчас оно выглядело иначе: вокруг его ствола обвился сотканный из первобытного мрака змей!
А затем вся боль пожара разом обрушилась на меня — словно прорвало невидимую плотину!
И я закричал!
Как не кричал никогда в жизни. Звук рвался из моих горящих лёгких неудержимо, словно все законы физики и ограничения плоти перестали существовать!
Мой полный ярости и ненависти вопль стёр бушующее вокруг пламя, снёс пылающие шкафы и то, что осталось от заполнявших их ещё недавно книг, а затем сокрушил стены и пошёл дальше!
Защитное поле Печатника, застывшего передо мной с занесённым клинком, лопнуло, как мыльный пузырь, и чёрная фигура разлетелась на куски, превратившись в кровавый, бесформенный фарш, разбросанный по руинам, в которые превратилась библиотека!
Я постепенно приходил в себя.
Всё тело было как открытая рана.
Попробовал пошевелиться, и в глазах потемнело.
Проклятье! Вот же хреново, сраное гадство!
Но что вообще произошло⁈ Как я сделал… вот это всё⁈
Глазам не верилось, что мой крик произвёл такие разрушения. Но главное — что он снёс на хрен защитное поле Печатника и превратил его самого в кровавое месиво!
Хотя от этого я как раз испытывал мстительное удовлетворение. Конечно, было бы лучше пытать его — с толком, чувством и расстановкой. Но уж как вышло, так вышло. Грех жаловаться, если честно.
Нет, всё же надо подняться. Проверить, что с Еремеем…
И тут я увидел мажордома. Старик шёл, качаясь, как осина на ветру. Его лицо было в крови и ссадинах, одна рука безвольно висела вдоль тела. Он вертел головой, высматривая меня.
— Я здесь! — сказал я. Затем повторил громче: — Я здесь, старик!
Еремей застыл, уставившись на меня. Кажется, он сам не мог поверить, что я жив. А затем поспешил, как мог, дальше.
— Господин! Что случилось⁈ Где этот урод⁈
— Его больше нет, — медленно произнёс я, прислушиваясь к звуку собственного голоса. — Я убил его.
— Вы⁈ — опешил Еремей. — Погодите! Вы снова можете говорить⁈
— Как видишь. Вернее, слышишь.
— Но объясните, что случилось! Вы весь обожжены! Сейчас я помогу! — он положил здоровую руку мне на плечо, и под его ладонью вспыхнуло голубое сияние.
— Я закричал. И это… убило Печатника. Его разорвало на куски. Очень мелкие.
В глазах старика я почему-то увидел ужас.
— В чём дело?
— Мой господин… У нас мало времени! Я даже не успею вас исцелить полностью — только запустить процесс регенерации тканей! Вам нужно немедленно бежать! Тоннель, наверное, завалило…
— Да объясни ты, в чём дело! — прервал я его сбивчивую речь. — Зачем мне куда-то бежать⁈ Печатник мёртв! Я его убил! Ты что, не слышал?
Еремей растерянно уставился на меня.
— Ну, же!
— Господин, никто не может сделать то, что удалось вам, — одолеть Печатника в одиночку. Кроме самих Печатников!
Что, блин⁈ В каком это смысле⁈
— Да, господин, — кивнул мажордом. — Мне очень жаль! Очевидно, что в огне и при виде смерти родителей вы… пробудились! Так это у Печатников и бывает. Сильное потрясение приводит к…
— Я Печатник⁈
— Увы… Поэтому вам нужно немедленно бежать! Иначе вас запрут в Элизиуме! Кем бы вы ни были, закон един для всех! Тоннель немного завалило, но я уверен, что смогу расчистить вход…
С этими словами Еремей поднялся и, покачиваясь, направился мне за спину. Обернувшись, я увидел, как он делает здоровой рукой пассы, а затем обломки шкафов и стены начали раздвигаться, и через несколько секунд стал виден квадратный проход.
— Хорошо, что ваш удар был направлен в другую сторону, — пробормотал Еремей, оборачиваясь. — Торопитесь же, господин! Вертолёт доставит вас в убежище. Просто нажмите красную кнопку, — он обвёл взглядом руины. — Я скажу, что это сделал напавший на нас Печатник. Это даст вам фору. Больше я ничего не могу для вас сделать. Сюда вам возвращаться нельзя! И вообще, в город.
Я с трудом поднялся. Как же больно! Любое движение отдавалось мукой. Но, по крайней мере, после краткого целительного воздействия мажордома я мог двигаться.
— Что за чушь⁈ — сказал я, глядя на старика. — Зачем мне бежать? Ты же сам сказал, что можно свалить эти разрушения на Печатника.
Еремей покачал головой. По его окровавленному лицу текли слёзы. Чёрт, я вообще не думал, что он может плакать!
— Нет, господин! Департамент по надзору догадается! Никто не может выжить, если за ним пришёл Печатник. А вам удалось. Рано или поздно все поймут, что это сделали вы. Никто не поверит, что он устроил всё это и ушёл, оставив вас в живых. Вас начнут проверять, и…
— Ясно! — оборвал я старика. — Значит, я теперь изгой? Без дома, без семьи, без поддержки клана? И даже без наставника, который научил бы меня алхимагии? И мне нельзя похоронить… родителей?
Еремей скорбно склонил
