От надвигающихся стеной вражеских киберов темнело в глазах. Шам шевельнулся, устраиваясь поудобнее в ложементе управления, и прикрыл глаза, входя в слияние со своими подчинёнными. Привычные уколы системы обеспечения заставили вздрогнуть. Сколько уже лет он воюет, а так и не привык. Миг – и темнота перед глазами плавно рассеялась. Вперёд! Из контейнеров хлынула его армия. Шевеля ступоходами, перешагивая через препятствия, его киберы бросились в контратаку. Сейчас он был способен практически на всё, ощущая себя богом войны. Такова побочная проблема боевых коктейлей, помогающая достичь полного слияния с боевыми механизмами. Волна боли прокатилась по телу – это встретились первые машины, и началась резня. Вгрызаясь друг в друга пилами, пробивая корпуса выстрелами протонометров и бластеров, выжигая внутренности и интеллектронику импульсами разрядников, киберы с невиданным ожесточением уничтожали друг друга. Отлетали в стороны конечности, рассыпались искры, когда вращающиеся пилы вскрывали корпуса, в эти мгновения оператор сам себе казался машиной. Он ощущал мгновения боли, когда его подчинённые теряли манипуляторы, воздействие лазерных лучей воспринималось как ожоги собственного тела. Конечно, это всего лишь фантомные боли – цена за слияние, позволяющее ему действовать киберами так, словно это его тело, но всё равно иногда восприятие становилось таким глубоким, что после сражения приходилось ложиться в регенерационную капсулу, чтобы убрать неведомыми путями появившиеся на коже шрамы и язвы.
Ротный выпустил остатки заряда батареи лучемёта и торопливо отщёлкнул израсходованную ёмкость, меняя её автоматическим движением. Вспыхнул зелёным индикатор, тоненько свистнул накопитель, выходя в рабочий режим, и Андрей снова нажал на спуск. От ребристого ствола, через который непрерывно прокачивался охладитель, исходили струи раскалённого воздуха. Ещё никогда он не сталкивался с подобным ожесточением! Волна за волной людские толпы плохо вооружённых, зачастую не имеющих никакой защиты врагов с перекошенным в диком вопле ртом накатывались на позиции его роты, чтобы остаться на нейтральном поле в виде разорванных и хорошо пропечённых кусков мяса. Пару раз доходило до рукопашной. Совершенно безнадёжной для халифатцев. Голые руки, ножи и древние примитивные кинетические автоматы и винтовки против мощных индивидуальных боевых скафандров-костюмов союзных войск. Ударом усиленной экзомышцами руки дробились черепа, ломались кости. Движением перчатки мясо превращалось в алую кашицу, вырывались конечности, отрывались головы. После очередной отбитой атаки тёмные щитки лат становились багрово-чёрными от крови, а под ступнями хрустели тела и хлюпала вражеская кровь. Особой опасности не было, но… Горели нервы, разум просто не выдерживал подобной нагрузки, и аптечки исправно впрыскивали лекарства, приводя людей, саури и аури в чувство, не давая разумным переступить грань… И самое страшное, что, несмотря на подавляющее технологическое превосходство союзных войск, они тем не менее несли потери. По одному, по два разумных, но несли. Офицер потерял всех подавителей вместе с операторами, троих «погонщиков», не сумевших выйти из слияния. Или не захотевших. Взвод тяжёлого оружия выбили подчистую. Фактически от роты остался лишь он, старшина, да ещё шестеро бойцов, засевших в его командном бункере, но тем не менее удерживающих свой участок от прорыва врага уже третьи сутки. Под непрерывным обстрелом орудий и ракет, выжигая волны киберов и людей, уничтожая мины и попытки противника пробраться к ним под землёй при помощи проходческих комплексов. Благо хватало боеприпасов и оружия. И практически все трое суток он не спал, держась на стимуляторах и собственной силе воли. Спасало то, что в небе было чисто. Он не знал, что творилось в космосе, потому что связь была фактически уничтожена, задавлена системами глушения. Но поскольку при очередной атаке начиналась заполошная стрельба и на поле вырастали фонтаны взрывов, бригада держалась, выполняя приказ. Истекая кровью, из последних сил, но держалась.
– Тридцать секунд!
– Фиксирую повышение энергии в реакторах вражеских кораблей! – перебил доклад артиллериста старший разведчик.
Ни секунды не раздумывая, командующий флотом Говоров скомандовал:
– Стоп машины! Реверс! Разворот «все вдруг»!
– Выпустить все штурмовики, сориентировать их по вектору сорок шесть – пятьдесят четыре – ноль два. Перебросить команды с эсминцев «Разящий» и «Стремительный»! На базовые корабли. Немедленно. Перед эвакуацией перевести управление эсминцами на автоматику и замкнуть на меня! Десанту – надеть снаряжение для боя в космосе! Всем кораблям – сомкнуть строй, организовать построение «Клин»!
«Клин»? Старший офицер удивился – этот строй не использовался уже лет сто. Он напоминал чем-то построение псов-рыцарей Американской демократии во время великого сражения на Ладоге, когда русские корабли под командованием полного адмирала Александра Невского вдребезги уничтожили значительно превосходящие их по численности эскадры противника, заманив их к туманности Альпака, где расположили засадный полк из тяжёлых монитаторов… Но удивляться не было времени – теперь и он видел на голосфере выползающие из-за естественного спутника планеты Халиф-аль-Зухрейн тяжёлые носители. Десять. Одиннадцать… Пятнадцать… А корабли всё появлялись и появлялись, выбрасывая с палуб стаи вёртких машин, сверкающих в лучах звезды. На их фоне небольшое, по сравнению с противником, количество штурмовиков флота выглядело бледно. Говоров неожиданно успокоился: что ж, как говорится, рано или поздно, но такое случается.
– Перестроение завершено. Флот сгруппирован, штурмовики выпущены.
– Оттянуть пилотов внутрь строя.
Что? Он же только что давал совершенно противоположную команду! Но раз так…
– Начать движение к планете!
Да что они творят-то?! Или от страха мозги переклинило? Не похоже… Но операторы уже дублировали его команды подчинённым, и, повинуясь на первый взгляд нелепому приказу, флот начал оттягиваться к планете.
– Начать зарядку накопителей! Всем орудиям – приготовить бризантные боеприпасы! Штурмовикам – по команде выбивать двигатели носителей, заклёпывать ворота и подъёмники!
Вражеские истребители уже сформировали свой привычный строй в виде пчелиных сот, растянувшись по всему видимому сектору, а его корабли, напротив, сбились в кучу, образовав гигантское веретено, внутрь которого загнали все корабли обеспечения, а прикрывали их тяжёлые линейные суда. Мошками вились штурмовики, но бой у поверхности планеты сковывает манёвр! Это же прописная истина! Зато артиллеристы врага не смогут по ним вести огонь, боясь попасть в планету. Уж слишком ценна она для Альянса. А корабли флота смогут это делать… Да, манёвр будет затруднён, но он, командующий, рассчитывает на своих бойцов, на пилотов, на всех, кто сейчас находится на боевых постах и кабинах штурмовиков и истребителей.
