Ознакомительная версия.
С пулеметами была вообще отдельная песня — ни старичка «максима», ни РПД в распоряжении землян не оказалось, так что при всем желании скопировать автоматику под патрон с закраиной (а только их можно было производить в нынешних условиях) было не с чего. После долгих попыток изобрести ее самим (с поправкой на доступные технологии), было решено подойти к проблеме с другой стороны.
— Если нельзя наладить производство нормальных патронов, будем делать ненормальные! — с усмешкой сказал по этому поводу Буров.
Вспомнив опыты века девятнадцатого — с их картонными и бумажными гильзами, оружейники выдали на-гора нечто и в самом деле оригинальное — пулеметный патрон калибра все тех же сакраментальных девять миллиметров, с литой медной пулей в толстостенной гильзе с канавкой. Фокус был в том, что гильза штамповалась из картона, вернее, папье-маше, вымоченного в растворе соли для несгораемости и сверх того пропитанного особым клеем, придающим твердость. (Использовали отходы неудачных опытов по производству бумаги.)
Клей, кстати, помогли сделать местные ремесленники, он у них шел на кожаные доспехи и луки. Штамповались эти гильзы в керамических разборных формах, сделанных лучшими гончарами Октябрьска. Вот под эти патроны и был спроектирован 0–7, и на испытаниях они вполне себе стреляли. Конечно, и заедало их, и ломались перекаленные возвратные пружины, но все равно начальство возлагало на задумку немалые надежды.
— А ты тут неплохо устроился! — неожиданно раздался за спиной громкий голос, заставивший невольно вздрогнуть.
Бобров обернулся, инстинктивно положив руку на лежащий на коленях АКС. Над ним стоял Борисов и довольно улыбающийся капитан Анохин. Это он предложил таким способом подшутить над лейтенантом, подговорив своего приятеля подкрасться и рявкнуть у него над ухом, а теперь наслаждался произведенным эффектом.
— Что-то мы сегодня много смеемся, не к добру это. — Анохин вдруг стал серьезным. — Где жить-то будем? Какие предложения?
— А какие тут предложения? — пожал плечами Глеб. — У нас есть спальные мешки. Дождя вроде не предвидится, но на всякий случай навес смастерить можно. Вам же, если пожелаете, местные персональную юрту из веток сплетут. Фигвам, так сказать.
— Юрту? — обкатал на языке звучное слово командир разведроты и с хрустом потянулся. — А, знаешь, давай! Чем я хуже нашего Лыкова? Да закругляйтесь, а то жрать охота…
Наконец, «стройка века» завершилась.
Облюбовали место метрах в ста от рощицы, если можно было так назвать несколько деревьев, кучно растущих у каменной осыпи. Расположились под старой сосной, которая скорее походила на сибирский кедр.
Иглы у дерева были длиннее, чем сосновые, а шишки похожи на кедровые. Правда, на вкус орешки в них оказались совсем меленькими и горькими.
У самых корней лежал здоровенный, в половину человеческого роста, вросший в землю камень. Вместе со стволом дерева они стали естественной стеной, надежно защищающей спящих или обороняющихся людей со стороны долины.
— Предлагаю отпраздновать новоселье, — предложил Георгий, в который раз придирчиво осмотрев стены и пробуя их на устойчивость.
Он удовлетворенно хмыкнул и отступил назад на несколько шагов. Немного посмотрел оценивающие на творение скотоводов. Хотел было войти вовнутрь, но почему-то передумал.
— Жалко, кота у нас нет… Колдунов! — рявкнул он своему ординарцу. — Тащи мешки в дом! За кота будет, — подмигнул офицерам. — Ишь, какие усищи отрастил!
Услышав такое обычное слово, Глеб невольно погрустнел. Дом.
Чем-то мирным пахнет, а тут…
Колесишь и лазишь по местным горам и степям без устали, и что-то нет никаких оснований думать, что за это время наступит мир. Поэтому хочет он того или нет, а еще не раз придется ему столкнуться и с кровью и со смертью. На то она и война…
Капелька росы медленно, словно нехотя поползла по иголке горного кедра. Немного подождала на ее кончике, набухла от сырости и полетела вниз, туда, где прямо под деревом устроились люди, похожие в своих спальных мешках на большие коконы, уложенные плотным рядком в каменном гнезде какого-то гигантского мифического существа.
Оттого, что что-то мокрое и холодное шлепнуло его по носу, Глеб вздрогнул, поморщился, оглушительно чихнул и открыл глаза.
Седой туман тяжелым одеялом укрыл землю от ночного холода, спрятав от любопытных глаз и небо, и звезды, и горы и даже нижние ветви растущих на них деревьев. Он был настолько плотным и между тем невесомым, что казался облаком, уставшим летать среди бледнеющих звезд и решившим немножко вздремнуть на склоне лесистой горы. Нижний край его не опустился до самой земли, словно опасаясь потревожить сладкий предрассветный сон, а лениво колыхался потолком зала волшебного дворца, у которого совершенно отсутствуют стены, а редкие стволы деревьев служат причудливыми колоннами.
Увиденная картина была настолько фантастичной, что спросонья сразу и не понял — явь ли это или начинается новый сон.
Согласно донесениям разведки и рассказам дружественных аборигенов и купцов, тут проходил один из важнейших караванных путей.
Внешне, конечно, это было трудно заметить — горы, ничем особенным не отличающиеся от других, обыкновенная широкая тропа с редко встречающимися бедными кишлаками. Но по этой тропе тысячелетия назад уже шли караваны. Погонщики верблюдов пристально смотрели по сторонам, опасаясь засады, а на этом самом месте, где они сейчас сидят, возможно, сотни лет назад мог сидеть какой-то разбойничий атаман, местный Разин или Шамиль, высматривая будущую добычу, а остальные воины прятались в тени деревьев, ожидая сигнала. Ведь во все времена племена горцев часто промышляли разбоем. И не из-за того, что они такие плохие — просто в горах вырастить хороший урожай — большое везенье. А тут чуть ли не под самым носом проходят один за другим караваны с несметными по местным меркам сокровищами. Как устоять перед искушением? Удачно проведенная засада — и ты уже не бедняк. Тебя все уважают, жены становятся ласковее и любят крепче, сказители поют песни, заносчивые вожди более богатых и сильных родов и племен зовут тебя на пиры и не прочь отдать за тебя или твоего сына дочь.
И неудивительно, что чужаков, пусть и на железных повозках и с дальномечущим оружием, воспринимают как такую же законную добычу. И что, в сущности, поменялось? Те же горы, та же дорога, те же ценные грузы. Хозяева их хорошо вооружены? Ну, так и купцы и караванщики всегда были неслабым противником!
Кто они для этих гор?
Букашки, пылинки.
Люди приходят и уходят, а эти горы как стояли миллионы лет, так и будут стоять дальше. Эта тропа, проложенная кем-то тысячелетия назад, в жизни исполинов всего лишь миг, независимо от того, зарастет ли она со временем травой или превратится в шикарное шоссе. Жизнь гор для людишек и их дел — вечность, а для вечности жизнь самих гор — ничто. Так устроен мир.
Ознакомительная версия.
