Припадая на коленку, ушибленную о ствол упавшего дерева, который он не заметил в зарослях сухой травы на дне оврага, Скворцов пересек третий из пяти железнодорожных путей. На двух оставшихся стояли вагоны и он решил отдохнуть, прежде чем лезть под ними. Мерцающий огонек академик заметил еще с опушки и теперь дорогу до желанного окна преграждали эти два товарняка и небольшой дворик. Голод и неимоверная усталость притупили в нем чувство страха. Посидев пять минут, он пополз под вагонами, чертыхнулся, приложившись головой о какую-то железяку и выбравшись, наконец, на свет божий, едва не полетел кубарем, спотыкнувшись о шпалу еще одного, на этот раз свободного от вагонов пути. Пригнувшись, Скворцов тихо прошмыгнул под светящимся окном, за которым слышались неясные голоса.
— А я тебе и говорю, — Мамаев налег грудью на пошатнувшийся стол, — нечего те… ик… делать. Поехали… ик… С… с нами.
— Дело братан говорит, — Степанов поймал едва не упавшую двухлитровую бутыль самогона и посмотрел на скрипнувшую дверь, — хто дверь не закрыл?
— Так-то оно так… Но я здесь родился и вырос. Куда я поеду? — седовласый старик в форме железнодорожника встал и нетвердой походкой отправился к двери, захлопнул ее, чуть не прищемив Скворцову нос и уронив по пути табуретку, вернулся обратно.
— Ерунда, Семеныч. Все мы когда-то от куда-то уехали, — Степанов ловко разлил самогон по опустевшим стаканам.
— Во, праильная мысль, Коля, — Мамаев потянулся к Степанову, чтобы пожать тому руку и в этот момент в дверь постучали.
— Да-да, — Мамаев уставился остекленевшими глазами на входную дверь, а Степанов взял в руки автомат.
— Открыть надо, а не 'да-да' балда, — Семеныч взял свое ружье и опять потопал к двери.
— Погоди, Семеныч, — Коля дослал патрон, кто там?.
— Свои.
— Это какие-то такие… ик… свои? — донеслось из-под стола, где Мамаев пытался нашарить свой 'Вал'.
— Академик Скворцов, Евгений Владимирович.
— Не ври, сука. Академика давно того… А заходи Владимир Евгеньевич, садись, — выбравшийся из-под стола Мамаев, посмотрел на Скворцова, которого уже впустил Семеныч и попытался схватить бутыль за горлышко, но это ему не удалось.
— Так. Все. Баиньки, — Коля взял разбуянившегося напарника под руки и поволок к топчану, освободив, таким образом, академику место.
Владимир Евгеньевич рухнул на табуретку и зажмурившись, одним махом выпил Мамаевский стакан.
— Закусывай, закусывай, — Семеныч подтолкнул к нему здоровый кусок кабаньего мяса, — третьего дня я эту зверюгу завалил. Причем последним патроном…
— Ох, Семеныч, щас опять свои байки травить будешь. Лучше скажи, поедешь с нами или нет?
— Сказал уже,- проворчал обиженный хозяин и, крякнув, осушил свой стакан.
— Да пойми ты, башка твоя еловая, ты здесь кто? Отставной козы баян? Да и козу эту твою не сегодня, завтра на шашлыки почикают. А у нас ты как у Христа за пазухой будешь. Да, совсем забыл, — Степанов снова поставил стакан самогона на стол, — у нас там и паровозы… тьфу, эти… тепловозы есть — без работы не останешься.
Последний аргумент оказался просто убийственным. Семеныч вскочил и куда-то выбежал. Через пару минут он вернулся со здоровым свиным окороком под мышкой и знатной головкой козъего сыра в руках. Венчала все это настоящая, запечатанная бутылка 'Степанофф', торчащая из кармана форменного пиджака.
— А, все равно все с собой не увезешь, — с этими словами Семеныч поставил бутылку на стол и застыл, вольный произведенным эффектом.
— О, тезочка, — Степанов тут же схватил фирменную водку и принялся откручивать крышку.
На следующее утро Скворцов, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу, без энтузиазма наблюдал за копошащимися у старой мотодрезины Семеычем и Степановым. За спиной тихо постанывал все утро валяющийся на топчане Мамаев. Наконец не выдержав, академик встал и поплелся к горе-ремонтникам. Героически преодолев расстояние от крыльца до дрезины (каждый шаг отдавался пульсирующей болю в затылке), он оттолкнул Колю и волшебным движением пальцев обеих рук, подобно фокуснику, соединил свежеструганные провода с клеммами движка.
— Ну надо же такое придумать, — Семеныч поставил кожух обратно, — мотор от бензопилы к дрезине прихреначить!
— А ты как думал. На то он и академик. Только боюсь долго мы на этом драндулете не протянем. Километров семьдесят от силы. Эх, — Коля посмотрел на Скворцова, засунувшего голову в бак с ржавой водой, — и почему ты, Семеныч, хотя бы мотоцикл в подвал не засунул.
— Ты просто плохо смотрел, он там, в углу за трактором стоит, — дед усмехнулся и бодро зашагал к погребу за продуктами. Он единственный из всех прекрасно себя чувствовал после вчерашней пьянки и был в прекрасном расположении духа. Семеныч уже видел себя сидящим в кабине тепловоза, в белой рубашке и галстуке.
— А зачем вы деда-то с собой тащите? — Скворцов присел возле дымящего сигаретой Николая.
— Как зачем? Он же каждую стрелку на дороге знает. Без него мы укатим куда-нибудь в Сыктывкар к едрене матери.
— Карета подана, господа, — Мамаев спрыгнул с дрезины.
— Вы что за бензином не могли пешком сходить? — Степанов посмотрел на две канистры, стоящие позади сидений.
— Так движок все равно опробовать надо, — Мамаев постучал ладонью по кожуху, — и ходовую часть.
Семеныч устроился на переднем сидении. Рядом с ним сел академик, а Мамаев со Степановым оттолкнувшись от шпал, разогнали мотодрезину и запрыгнув на нее на ходу, примостились сзади, на коробках с продуктами.
Узловая станция скрылась за поворотом, редкая поросль по обеим сторонам дороги постепенно перешла в сосновый лес, мотодрезина весело бежала под гору. Глядя на двухстволку болтающуюся на плече у Семеныча, Скворцов вдруг вспомнил, как они с Михаилом, тогда еще практикантом, вот так же вот ехали с его дядей, коренным сибиряком, на охоту. Не на дрезине конечно, на кукушке по узкоколейке. Ощущение тогда было такое, будто они перенеслись почти на сто лет назад, в двадцатые годы двадцатого века. Казалось, вот сейчас из лесу выскочит какая-нибудь банда батьки Махно и со свистом, гиканьем и выстрелами начнут штурмовать доисторические вагончики. А что сейчас? Нет, сейчас не двадцатый век, а скорее средневековье. А еще немного и через феодализм скатимся к первобытно-общинному строю. Величайшее открытие современности, управляемый атом, твою мать, прогресс. А результат всего этого — дубину в руки и бегом за мамонтом, то есть за кабаном каким-нибудь. Ружьишко. А надолго ли хватит патронов-то, а самого ружья? Изготавливать стрелковое оружие, автомобили, да ту же дрезину будет не на чем и не из чего. О том, что такое электричество следующему поколению будут рассказывать сказки.
