бы вы прийти к ней?
Таинственная баронесса пропустила ужин, но отчаянно хочет видеть дорогого гостя, чтобы поболтать с ним о делах? Я поглядел на часы — почти полночь.
— Хмм… а твой папа не будет против?
— Он спит.
— Они с ней спят в разных спальнях?
— Угу. Потому что часто ругаются.
— Ну что ж… в таком случае… я сейчас, — устало выдохнул я и закрыл дверь.
— Все, охраняй меч, — шепнул я Красавке, закончив перевязывать галстук. — А лучше доедай колбасу и продолжай считать котов!
— Хозяин добрый… — раздался голос из-под кровати вместе с чавканьем. — Двести шесть котов… двести семь котов… двести восемь котов…
Красавка, оказывается, умеет считать аж до двухсот и дальше? Во, дела…
Поля ждала меня, сидя на подоконнике, и болтала ногами.
— Пошли, — кивнул я, и она взяла меня за руку.
— Дядя, барон, а у вас есть кошечка? — спросила Поля, когда мы зашли за угол.
— Да есть одна… И до крайности прожорливая.
— У нас вот нет. Папенька запрещает. В лесу я видела красивую кошечку. Правда у нее было две головы. Но сестра запретила мне к ней подходить. Белла говорит, кошечка может меня съесть!
— И правильно говорит.
— Вы же не обидите маму? — внезапно спросила Поля, когда мы поднялись по лестнице на второй этаж.
— Зачем же мне ее обижать?
— Просто… — засопела девочка. — Она так часто плачет…
Нам пришлось еще немного попетлять по полутемным коридорам, и я невольно поднял глаза на потолок. Точно. Вдоль него тянулась все та же рельса. Даже на втором этаже не убережешься от «ока» Емельяна Устиновича! К счастью, «перископа» не видно. Да и в трубу никто не кряхтит. Похоже, старик видит десятый сон.
Наконец, мы дошли до приоткрытой двери в конце коридора, и не успел я постучаться, как из комнаты раздался женский голос:
— Входите, Евгений Михайлович. Я давно вас ожидаю…
* * *
— Нихера тут у деда завалов⁈ — обрадовался Дивиди, высвечивая то одну, то другую полку с бухлом. — Я бы тут подзадержался…
— Я бы тоже, — отозвался Шляпа, набивая бутылками рюкзак. — Ты давай, слюни не пускай, а помоги мне!
— Не дрейфь! Ща сделаем все по красоте!
Им потребовалась минута, чтобы забарахлится так, что рюкзаки затрещали. Дивиди забросил свой на плечо, и звон отразился от стен подвала.
— Тихо! — зашипел Шляпа. — Весь дом перебудить вздумал?
— Прости… Ох, как притарабаним все пацанам!
С этими словами Дивиди принялся совать бутылки в карманы.
— Все, валим! Хорош! Где там Крюк с баронессой?
— А хер их знает, — оглянулся Дивиди. — Были где-то здесь… Эй, Крюк? Ты где?
— Сука, сказал же не уходить далеко! — сплюнул Шляпа. — Нам валить, а они тут как на экскурсии. Крюк!
— Так-так-так, — прозвучал голос, и оба в страхе оглянулись.
— Кто тут полуночничает? — из-за угла вышла девушка в зеленом платье.
Она сощурилась от света фонарика и прикрыла глаза рукой.
— Кто вы? Воры?
— Мы? — вжал голову в плечи Шляпа. — Не-е-е-ет! Мы друзья этого… Евгения Михайловича. Скажи, Дивиди?
— Да! Мы ищем туалет. Но мы уже уходим!
И, грохоча бутылками, они направились в соседний проход, и тут…
— Друзья говорите?
…оттуда вышла другая девушка.
Фонарик высветил и ее мордашку. Точно такая же⁈
— Или воры? — улыбнулась она.
Дивиди оглянулся. Девушек двое, и обе на одно лицо!
— Слухайте, дамы, — улыбнулся Шляпа и достал из рюкзака бутылку. — А вы не хотите ли с нами… А то ваш батя вам, походу, даже отдохнуть нормально не дает?
— Нам? Отдохнуть? С вами⁈ — вскинула брови одна из близняшек, приближаясь. — Зина, слышала⁈
И вторая, приложив ладонь ко рту, захихикала.
— Они хотят, чтобы мы с ними повеселились, Ириш. Ну что ж…
Зина нагнулась. Что-то заскрежетало по полу, и в ее руках оказался ржавый зазубренный топор.
— Если хотите поиграть, то мы поиграем.
— О да! — хихикнула ее сестрица и вытащила откуда-то тесак для рубки мяса.
Шляпа сглотнул и сделал шаг назад. Вот это попали.
— Эй, барышни. Мы не воры…
— Мы сделаем все!
— Все, говорите?
На лицах близняшек появились одинаковые улыбки, и обе синхронно облизнулись. В их ртах сверкнули клыки.
— Что за хрень, Диви…
Тут фонарик мигнул, а с потолка посыпались змеи.
Баронесса Кречетова встретила меня томным взглядом голубых глаз. Она сидела перед зеркалом ко мне спиной и расчесывала копну иссиня-черных волос. Черное платье облегало идеальную фигуру, а глубокое декольте будоражило воображение.
Полумрак в комнате разгоняла лишь пара свечей.
— Поля, спасибо, — кивнула малышке баронесса. — А теперь, будь умничкой и иди спать.
— Мама…
— Спать, я сказала, — негромко, но твердо проговорила баронесса, и девочка тут же выбежала в коридор.
Я же сделал еще шаг, и дверь с силой захлопнулась за мной.
Поля? Но нет — ее маленькие шажки звучали слишком далеко. Сквозняк? Тоже нет — окна в комнате закрыты наглухо.
— А вот и вы, Евгений Михайлович, — улыбнулась баронесса. — Как хорошо, что вы пришли.
— Просто Евгений, — кивнул я и пересек комнату.
Интересное место. Куда ни глянь — везде цветы. Ими был уставлен буквально каждый сантиметр крохотной комнатушки. Казалось бы, покои хозяйки дома — а тут как в келье!
Запах, конечно, неплохой, но как-то уж душновато.
А вот матюгальника вроде нет. Как я не вглядывался в темные углы под потолком — ничего, кроме паутины, не увидел.
— На столе вино и фрукты, — проговорила Анна Павловна, лукаво поглядывая на меня. — Угощайтесь.
А сама расчесывала и расчесывала свои шикарные локоны.
— Благодарю, но я только что поел, — пробормотал я, но ради приличия отщипнул себе виноградинку.
— Это хорошо. Надеюсь, мои падчерицы вас не утомили?
— Нет. Они милые говорливые девчушки.
— А вот меня они порой утомляют. Бедняжки. Им бы выбраться куда-нибудь в свет, а Емельян Устинович все держит их при себе.
— Может это и к лучшему? Тут у вас… так спокойно.
— Ха, Евгений, вы хотели сказать, до одури скучно?
— Либо так. Однако многие предпочли бы такую
