прибудем мы. В какой-то момент, скорее всего будет именно так, я выйду из трактира с неизвестными тебе людьми. Ты пойдёшь следом.
— Пешим? А если они увезут вас?
— Это проблема, — согласился я. – Возьми лошадь. Неприметность от этого пострадает, но тут уж, как ты сам отыграешь.
— Но делать-то что?
— Сегодня меня попытаются убить. Очень может быть, что убьют. Может статься, что попытаются зарезать прямо в Проходимце, тогда на мой крик должны прибежать Милош и Мартин.
— Мы будем слушать, — тотчас отозвался Милош.
— Но, ко ли меня выведут наружу и увезут куда-то ещё, вмешаться сможешь только ты, Сепп. — продолжил я. — Если охраны будет больше, они не посмеют, а мой шанс сделать задуманное, канет в лету. Ты будешь меня подстраховывать один.
— Как я пойму, что пора?
— Боюсь, что тут не будет инструкций… Ты просто поймёшь.
— Скажити-е, что ими-ено и-ему ди-елайт? – проговорил Милош.
Я никогда ещё не видел главу моей охраны столь сосредоточенным. Его акцент стал особенно явным, будто бы он и правда переживал о судьбе нанимателя.
— Следить. Смотреть. Если меня увезут, следовать. А там… куда бы меня не доставили, ждать, выискивая позицию.
— Так можи-ет и ни-е получиться. Что и-если, вас доставят на закрытую ти-ериторию?
— Сепп, ты же лучший в слежке и преследовании? – спросил я, глядя ему в глаза.
— Всё так, — кивнул он, и я увидел в его взгляде железную уверенность. — Я сделаю, — коротко ответил мужчина.
— Будет успех, я озолочу вас. Больше работать не понадобится.
— А дом? – не унимался Милош. – Вы вси-егда оставляли одного из нас на защите особняка.
— Да. Я думаю об этом известно моим врагам. Поэтому двое будут изображать сопровождение, а третий, который обычно охраняет дом, переодетый последует за мной. Надо усыпить их бдительность.
Мы прибыли в Пройдоху к полудню. Заведение располагалось в стареньком двухэтажном деревянном доме. Вместо вывески с названием, над дверью красовался резной башмак с дыркой на пятке. Не смотря на раннее время, вокруг уже крутились завсегдатаи и местные забулдыги. Они цеплялись к прохожим, клянча на выпивку. Когда подле входа остановился дилижанс из которого вышел некий благородный в карнавальной маске, а за ним последовали ряженные наёмники, мы привлекли внимание едва ли не всей улицы. Ландскнехты разместились в общем зале не первом этаже, как и условились, а я отправился в крыло с помещениями под аренду. Остановившись напротив комнаты с табличкой «12», я коротко постучал. Ответа не последовало. Я постучал снова. По ту сторону двери господствовала тишина.
Тогда я достал из-за пояса пистолет и легонько толкнул дулом дверь. Комната была пуста. Узкая кровать, ночной горшок, стул у окна, полуразвалившийся огарок свечи, вот и весь скудный интерьер. Я вошёл, прикрыв за собой, и выглянул в окно. Оно выходило на другую улицу, не ту с который мы зашли. Даже не улицу, переулок, залитый помоями и хламом, который выбрасывали прямо из окон. Подхватив стул, я поставил его в центр комнаты и сел лицом к двери, взяв по пистолету в каждую руку. Ждать пришлось долго. Часы тянулись мучительно, превращаясь в бесконечность, но никто не являлся. Я оставался собран и неподвижен.
Стемнело, из-за окна потянуло дымком от зажигаемых масляных фонарей. Я ждал. То и дело в коридоре развались чьи-то шаги, но каждый раз невидимые мне гости миновали дверь комнаты с номером двенадцать. Я уже начал думать, что всё сорвалось и где-то просчитался, как вдруг шум очередных шагов прервался за дверью. Раздался стук.
— Входите, — проговорил я.
В помещение вошёл Адам Костиль, тот самый седой мужчина, с которым мы уже однажды встречались. Следом за ним пришёл и второй – Станислав Обнорский. Заметив оружие в моих руках, они переглянулись.
— Вот видишь, Станислав, — сказал Адам, едва заметно улыбнувшись уголком рта. – Поэтому всегда нужно стучать. Вежливость и предусмотрительность не раз избавляли меня от случайной пули.
— Добрый вечер, — сказал я, вставая.
— Добрый вечер, — хором ответили гости.
Я потянулся было, убрать пистолеты за пояс, но Адам меня опередил.
— Не трудитесь, сударь, прошу. Вам не понадобятся пистолеты до конца вечера, просто оставьте их здесь, вот хотя бы на постели. Потом заберёте.
— Оставить? Вы куда-то собираетесь меня пригласить?
— Предлагаю, — кивнул Адам. Сейчас мы немного прогуляемся и кое с кем вас познакомим.
— Ну, что ж вы меня заинтриговали, — проговорил я. – Но саблю я оставлю на поясе, даже не просите об обратном.
— Как можно, как можно? – добродушно отозвался Адам. – Я прекрасно вас понимаю. Холодное оружие — это не только средство убийства, но лацкан на платье дворянина.
— Истинно верно, — согласился я, поправляя маску. – Тогда, раз мы всё выяснили, прошу, ведите.
Станислав вышел из комнаты первым, а Адам взяв меня под руку пошёл рядом. Для того чтобы спуститься на первый этаж мы воспользовались другой лестницей, не той, по которой я поднимался днём. Оказавшись на первом этаже, я едва не застонал от разочарования. Станислав вывел нас на другую сторону дома в узкий и тёмный переулок, где уже поджидал закрытый дилижанс.
«Вот и посыпался мой план, — думал я, забираясь внутрь просторной кареты с занавешенными изнутри окнами. – Ладно, отступать уже поздно».
Злость – самая бесполезная, но и самая сильная эмоция. Она не способна созидать, и каждый кто воспользуется её силой, заплатит.
Карета покачивалась, то наезжая на камни, то проваливаясь колёсами в распаханную грязь на тракте. Ехали долго, почти не переговариваясь. Мои спутники молчали. Я обратил внимание на то, что Станислав немного нервничал. В карете было темно, но для меня это не было помехой. Не взирая на то, что на улице становилось прохладно, он потел, то и дело промакивая лоб платком. А когда в руках не было платка, пальцы всё время норовили что-то теребить, будь то край сидения или завязки на манжете. Наконец, карета остановилась. Станислав выскочил наружу, как ужаленный, и замер, придерживая для нас дверь. Выйдя на улицу, я с интересом огляделся. Карета стояла в закрытом могучими стенами дворе, а над нами возвышалось колоссальное строение, которое язык не поворачивался
