– Я – твой отец… – сообщает ей Василий Александрович.
После минутного молчания женщина говорит:
– И что? Думаешь, я тебе на шею брошусь, обрадуюсь?
Отец садиться на стул, и начинает рассказывать ей про то, как его забрали, как он искал Зою после освобождения, затем встает и собирается уйти, но останавливается в дверях.
– Я думал, что один на свете… Случайно узнал, что есть ты и внуки…
– Мама тебя всю жизнь ждала…
Дочь подходит к отцу, кладет голову ему на грудь и тихо плачет. Отец бережно обнимает ее. Теперь они плачут оба, плачут от печали пережитого и радости нежданной встречи…
Картина меняется. Василий Александрович стоит перед дверью дома, она открывается, и на пороге появляется молодая девушка, я видел ее с сыном Синицына…
– Вам кого? – спрашивает она.
– Могу я поговорить с Верой? – спрашивает Василий Александрович.
– Да… – неуверенно отвечает девушка.
– Кто там? – раздается голос немолодой женщины из глубины дома.
– К тебе мужчина какой-то, – отвечает девушка.
– Пусти его… – доносится из дома.
Девушка отступает в сторону, пропуская гостя в дом. Мужчина заходит в коридор. Из комнаты выходит Вера. Они встречаются взглядами и долго стоят, молча смотря друг на друга. Молчание прерывает девушка.
– Ба, кто это?
– Твой дед, – тихо отвечает Вера.
– Кто? – переспрашивает девушка.
– Твой дед, – повторяет женщина.
– Ты ведь говорила, что он умер…
– Он сам хотел для меня умереть…
– Я имел право знать, что у нас есть ребенок, – говорит мужчина. – Все было бы по-другому…
Вера садиться на маленький стульчик в коридоре, в ее глазах появляются слезы.
– Я не знала, как тебе сказать… Тебе ведь дали двадцать лет… Я боялась за тебя… Я не могла, я не знала… – из груди Веры вырываются рыдания, она закрывает лицо руками. – Боже мой!!! Вася!!! Прости меня! Я знала, что ты сбежал. Искала тебя, спрашивала. Вася, прости меня. Я не решалась… – ее голос обрывают рыдания.
Василий Александрович подходит к ней, обнимает, тоже плачет…
– Как есть – так есть… Былое не вернешь… – успокаивает он ее, прижимая к себе.
Их внучка тоже плачет.
…Ноги провалились по колено в снег, ломая некрепкий наст. Позади раздались выстрелы. После нескольких выстрелов все затихло, но ненадолго – снова начали стрелять, но уже более ожесточенно и продолжительней. В момент очередного затишья возник страх, что меня могут догнать…
«Прорвались, – подумал я и спросил себя: – Где Василий Александрович с Володей?»
И в сознании появилась картина: дед сидит за валуном, направив пистолет в сторону полукруглого выступа скалы, и недалеко от него – Синицын, тоже за валуном, наблюдает за действиями напарника.
– Все хорошо, никто не прорвался, все живы… – успокаиваю я себя.
Но страх не пропал, он нарастал все сильней и сильней, порождая чувство опасности и погони, заставившее меня перейти с быстрого шага на бег. Все мое тело ныло от усталости, ноги болели, но чувство страха заставляло бежать, толкая вперед от неизвестной опасности. Мой мозг перестал что-либо соображать, словно его залило потом и затуманило. В голове звучало только одно: бежать! Бежать! Бежать! И я бежал, не понимая куда и зачем. Падал, поднимался и снова бежал, с трудом переставляя ноги. Наступил тот момент, когда силы человеческие заканчиваются, я упал и понял, что подняться больше не смогу, приподнял было тело со снега, но сил встать с колен не было, сколько я ни старался. Из груди вырвался крик, немощный, бессильный. Но вдруг, вместе с ним, где-то там же – глубоко в груди – блеснул огонек света, яркой, чистой энергии. От него по телу, как взрывной волной, растеклась во все стороны, невероятной силы энергия. Слабый крик перешел в звериный рев, каждая мышца моего тела налилась огромной мощью, мозг, словно спичка, вспыхнул, на доли секунды я мог разглядеть каждую снежинку перед собой, услышал, как ветер терся о скалы…
Возникший вдруг где-то очень далеко рокочущий звук вертолета вернул мне чувство страха и погони. Я вскочил на ноги с твердой уверенностью: нет предела человеческим возможностям! И побежал, уже не замечая глубокого снега. Внутри как бы открылся еще один сверхмощный, неиссякаемый источник энергии, толкающий меня вперед. Я добежал до места, где заканчивалась скала, спустился к ее подножию и все так же – бегом – понесся вдоль крутого спуска, за которым должен быть вход в Шамбалу. В голове неустанно звучало: беги!.. Беги быстрей!.. Быстрей! Страх усиливался с приближением вертолета. Я его не видел, но слышал, что он уже совсем близко.
– Нет, приятель, не догонишь! – сказал я себе, и скорость бега усилилась.
Ноги толкали меня вперед с такой мощью, что, казалось, никакое препятствие не сможет меня остановить. Даже если бы на моем пути возникла скала, я смог бы пробежать сквозь нее, разбив вдребезги. Я не разбирал дороги, просто бежал в беспамятстве, на огромной скорости.
Неожиданно я почувствовал на себе чей-то взгляд, повернулся и увидел, что метрах в тридцати из летящего со мной на одном уровне вертолета на меня смотрит тот самый чернявый, подстреленный Толиком. С той же, сканирующей, ухмылкой.
«Не останавливайся, беги», – звучало в голове.
Лоб у чернявого был заклеен, одна рука подвешена на бинтах. «Не добили мерзавца…» – мелькнула мысль.
Не останавливаясь, я уже словно летел по снегу. Раздались выстрелы. «По мне», – понял я. Но не остановился, не пригнулся. В один момент все мои движения замедлились, я стал слышать трение лопастей вертолета о воздух не как единый шум, а как удары, медленные, размеренные. Я повернул голову и увидел вспышку в руках помощника Чернявого. Из вспышки в меня полетела пуля. Мир вокруг замер, пропали все звуки, остановились движения. Двигались только мое сознание, и пуля, медленно летящая мне прямо в голову.
«Вот она смерть! – мелькнуло в голове. – Но почему же так медленно?»
Неожиданно все пропадает в яркой вспышке, и тело словно через невидимую пелену проваливается в теплое и чрезвычайно приятное пространство. Я падаю на что-то мягкое, от яркого света закрываю глаза и, лежа на спине, различаю звуки, уже знакомые мне, пронизывающие все тело, доставляющие неописуемое удовольствие. Сознание мутнеет, и последняя мысль посещает мой мозг: «Она догнала меня, я умер…»
Яркий свет пробивался через веки, в ушах и во всем теле отдавалась великолепная музыка, звучавшая со всех сторон. С трудом открыв глаза и приподняв голову, я увидел, что лежу посредине широкой поляны в ослепительно-белом саду. Попробовал подняться, но тело бессильно повалилось на очень приятную на ощупь белую траву. Надо мной возникла фигура, еще одна, еще… еще… Меня обступили со всех сторон, созерцая мое распростертое тело…
