— Понятно, — кивнул Длинный Шест. — Только одного не пойму, наркотики зачем подбрасывать?
— Не наркотики, а прекурсоры, — поправил его Джон. — Чтобы Рейнблад подумал, что Пейн был наркоманом. Когда говорят о наркоманах, странностям поведения уделяют гораздо меньше внимания, чем странностям обычных людей. Наркоман на то и наркоман, чтобы быть странным. Я когда подбрасывал кардиналу нужную информацию, допустил несколько ошибок, он начал что-то подозревать. То, что Пейн был наркоманом, должно развеять часть этих подозрений.
— Теперь понял, — сказал Длинный Шест. — Пойду выполнять.
— Выполняй, — разрешил Джон. — По ходу подумай, какое имя возьмешь, когда человеком станешь.
— А чего тут думать, — пожал плечами Длинный Шест. — Невилл Росс я буду.
— Почему Невилл? — удивился Джон. — И почему Росс?
— А почему бы и нет?
— И то верно, — согласился Джон.
Длинный Шест ушел. Джон раскурил второй косяк и сказал:
— Алиса, включи радио, пожалуйста. Настоящие люди должны быть в курсе политических новостей, привыкай.
3
Кардинал Рейнблад отложил в сторону мятый лист бумаги и глубоко задумался. Затем спросил:
— Графологическую экспертизу проводили?
— Проводили, — кивнул Герман. — Почерк точно его. Немного нетвердый, но это объяснимо. Он, похоже, наркоманом был.
— Да ну?! — изумился Рейнблад. — С чего ты взял?
— Я когда эту бумагу в мусорке нашел, решил повторный обыск провести, — стал объяснять Герман. — Ребята сэра Бейлиса — парни хорошие, но к серьезным делам непривычные. Если важную бумагу пропустили в силу неграмотности, то могли что-то еще пропустить. Так и вышло.
— Ну уж опиум-то они пропустить никак не могли, — заметил Рейнблад. — Ни в жизнь не поверю.
— И правильно сделаете, — кивнул Герман. — Опиума в доме Пейна не было, там петрушка была. Это такая травка съедобная, в Нюбейбилоне ее в салаты добавляют как приправу. Я однажды читал древний трактат по химии, там упоминалось, что петрушку применяли при производстве синтетических наркотиков. Пейн хранил ее в тайнике в умывальне, рядом стояла бутыль со спиртом и еще одна бутыль, то ли с керосином, то ли с газолином. Спирт грязный, не очищенный, пить нельзя, только для алхимических операций годится. Думаю, эльфы его на какую-то синтетическую гадость подсадили.
Рейнблад рассеянно кивнул и сказал:
— Да, это многое объясняет…
Откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и надолго задумался. Герман терпеливо ждал. Наконец, Рейнблад встрепенулся и внезапно сказал:
— Вот что, Герман. Пришло время поговорить в открытую. Как ты относишься к идее создания единого многонационального государства, объединяющего все расы человекообразных на основе свободы, равенства и братства?
— Опаньки, — только и смог сказать Герман.
Первой мыслью Германа было то, что Рейнблад обезумел. А потом Герман подумал, а что если предположить, что за всей эльфийской активностью последних дней стоит именно он…
— Зачем, ваша божественность?! — воскликнул Герман. — Чего вам не хватало? Власти мало? Или они вас тоже… того…
Рейнблад рассмеялся.
— Нет, они меня не того, — сказал он. — И тебя, насколько я вижу, тоже не того. Я очень уважаю тебя, Герман, но актер из тебя, как из дерьма граната. Не скрою, я подозревал тебя в измене, но теперь я верю, что ты чист. Надеюсь, я не ошибаюсь.
— Вы не ошибаетесь, ваша божественность, — заверил его Герман. — Но хотелось бы знать, почему…
— Мне тоже хотелось бы знать, почему, — перебил его кардинал. — Почему ты выехал в Иден в тот самый день, когда Питер Пейн прибыл в Барнард-Сити?
— Гм, — задумался Герман. — Действительно, тот самый день. Случайное совпадение, ваша божественность…
— Допустим, — снова перебил его Рейнблад. — Почему, прибыв в Иден, ты немедленно отправился на самую дальнюю окраину Оркланда, в забытое богами стадо, в котором в то время находился Фоксхантер? Тоже случайное совпадение?
Герман неуверенно кивнул и сказал:
— Мне рассказали прикол про Аленького Цветочка, как она Джерри Смиту яйца чуть не оторвала, а потом прошел слух, что в нее какой-то рыцарь влюбился… Основные вопросы мы с Джерри в первый же вечер решили, можно было вообще туда не ехать, если заранее знать… Я понял, ваша божественность. Будь я на вашем месте, тоже заподозрил бы неладное. Сколько было еще подозрительных случаев, кроме этих двух?
— Я насчитал десять вместе с этими двумя, — сказал Рейнблад. — Потом перестал считать, потому что решил, что все уже ясно. А потом снова засомневался. То ли ты гениальный актер, но очень ловко это скрываешь, то ли Фоксхантер пользует тебя втемную.
— В каком смысле пользует? — не понял Герман. — Погодите… Так этот бред про единое государство людей и эльфов…
— И еще орков, — добавил Рейнблад. — На основе равенства и братства. А возглавить это ублюдочное государство собирается Джон Росс, который, скорее всего, примет имя Каэссар.
— Почему Каэссар? — удивился Герман.
— Потому что Джон Росс обладает изумительным портретным сходством с этим древним правителем, — объяснил Рейнблад. — Каэссара принято изображать на картинах накачанным красавчиком, но на самом деле он был такой же плешивый хлюпик, как Фоксхантер. Вот, гляди…
Рейнблад что-то сделал с компьютером, затем развернул экран к Герману.
— Фигасе, — сказал Герман.
— Фигасе, — согласился кардинал. — Как две капли воды, правда? Пойдем дальше. Фоксхантер влюблен в орчанку. Он благоволит оркам даже сильнее, чем Харрисон, и много раз говорил, что не видит разницы между человеком и достаточно умным орком. Он даже мне предлагал официально превратить его наложницу в человека. Дескать, татуировки можно удалить…
— А что, реально можно? — заинтересовался Герман.
— Понятия не имею, — пожал плечами Рейнблад. — Даже если можно, это абсолютно недопустимо из этических соображений. Надеюсь, тебе не нужно объяснять, почему.
— Не нужно, — кивнул Герман.
— Есть и другие доказательства, — продолжил Рейнблад. — Я не буду их перечислять, в них пока много неясных деталей, но я не сомневаюсь, что Фоксхантер связан с эльфами.
— Разрешите организовать ликвидацию? — спросил Герман.
Рейнблад улыбнулся и сказал:
— Хороший ты парень, Герман, быстрый и решительный. Не разрешаю.
Некоторое время они молчали, затем Рейнблад спросил:
— Почему не спрашиваешь, почему я не разрешаю?
— А чего спрашивать? — пожал плечами Герман. — Если надо, сами объясните, а если не надо — значит, не положено.
