одного брата! Ты будешь моим наследником! В нашей семье четыре рода. Но семьей Ортес она остается только до тех пор, пока во главе стоит Ортес. Если я помру, не оставив наследников мужского пола, семья Ортес станет другой семьей, понимаешь? И потом, отец говорит, наше положение среди высокородных очень пошатнулось после того, как дед изгнал твоего отца. Ортесы изгнали свою кровь! Если ты вернешься, многие скажут, что Ортесы умеют признавать ошибки, и умеют их исправлять. Это если подходить к вопросу совсем уже утилитарно. Как видишь, выгод достаточно. Но мне, вообще-то, просто по-человечески хотелось бы иметь брата. А отец, оказывается, думал, что ты умер. Он, между прочим, плакал, когда я ему твою историю вчера рассказывал.
— Ладно, я понял. Возникло недоразумение из-за нехватки информации. Плюсы ты мне перечислил, теперь давай я перескажу минусы. Их всего два. Первое — я преступник. И собираюсь продолжать свою преступную деятельность. Я ведь не успокоюсь, Доменико. Я буду уничтожать чистых. Не успокоюсь, пока они не закончатся. Ну, либо они, либо я. Вам нужен преступник в семье? И второе. Про мой манн. — Сказать или не сказать? Я до последнего сомневался. В подкорке сидела необходимость всеми силами скрывать природу своих способностей. Да и безоглядно доверять свежеобретенным родственникам… хотелось. Очень хотелось. Сам от себя не ожидал.
— И чего замолчал? — поторопил меня Доменико. — Какая-нибудь такая же детская отмазка? Давай сразу, все глупости, чтобы времени не терять.
— Ну ладно, — я решился. — Только поклянись ни с кем не делиться этой информацией. Даже с отцом, если не знаешь точно, что он никому не расскажет.
— Да что ж там такое секретное у тебя?! — удивился кузен. — Хорошо, клянусь. Давай уже, не тяни резину.
— В общем, я проклинатель. Так что похвастаться моим манном не выйдет.
Наверное, целую минуту Доменико смотрел на меня не отрываясь.
— Не думал, что ты сможешь меня так удивить, — признался, наконец, парень. — Такие вещи действительно лучше держать в секрете. Тем не менее, ни твой манн, ни твои преступления для нас препятствием не являются. Ты же, насколько я понимаю, не представляешься всем и каждому по фамилии? — На это я только кивнул. Действительно, Мою фамилию знает только старик и вот теперь Доменико. — По поводу отношения к чистым — как ты можешь заметить, в нашей семье их тоже не слишком жалуют. Да и мое здесь присутствие. К отцу уже приходили жандармы, задавали неудобные вопросы. Почему мол работники его завода, да еще во главе с его собственным сыном отказываются подчиняться законным требованиям властей?
— И что он ответил? — живо заинтересовался я.
— Да что он ответит? Что понятия не имеет, что здесь происходит, что связи со мной у него нет, но он уверен, что его сын никогда бы не стал нарушать законы республики. Если придется возвращаться в столицу, оправдаться будет тяжеловато, но пока им нечем надавить. Они сами себя загнали в ловушку — при таком отношении к бунтовщикам, у них нет ни одного свидетеля. Ни одного осведомителя. Пленных-то не берут. А тебе тем более не о чем беспокоиться. Тебя вообще пока не существует. Так что? Других аргументов против воссоединения с семьей нет?
— Других нет, — сдался я.
— Ну и отлично. Тогда будем считать этот вопрос закрытым. Вернемся к нему, когда окажемся в Милане. Тогда остается еще один небольшой вопрос.
— Ну что еще? — честно говоря, я уже немного устал от новостей.
— Финансовый, конечно! Нужно решить, будем ли мы оформлять патент на твое изобретение, а также условия, на которых ты уступишь нам исключительное право на производство твоей взрывчатки. Как, кстати, ты собираешься ее назвать?
— Динамит, — машинально ответил я. Как-то за заботами совсем не подумал о финансовом аспекте «изобретения», а ведь деньги лишними никогда не будут. Да и просто не сталкивался до сих пор с республиканским патентным правом, хотя и знал, что оно существует — у отца, до того как нас записали в неблагонадежные, было несколько патентов, по которым он регулярно получал отчисления. Потом-то эти патенты признали ничтожными…
— Ясно, хорошее название, — прервал затянувшееся молчание Доменико. — А по остальным вопросам?
— Знаешь, с патентом я бы пока повременил, — собрался я с мыслями. — Я не очень разбираюсь в патентном праве, но если есть возможность, что рецепт может уйти на сторону, лучше пока им не светить. А по поводу отчислений — готов рассмотреть предложения.
Тут уже настала очередь призадуматься кузену.
— Понимаешь, раньше какая-то утечка была исключена. За такое работников патентного бюро на кресты бы отправили. Сейчас, в принципе, тоже так. Однако появилось небольшое уточнение — по требованию святой церкви чистого бога, изобретение может быть запрещено, если оно нарушает религиозные принципы или несет вред чистоте. При этом решать, что несет вред, а что нет — могут только чистые. Уже был случай, когда какие-то вещи запрещали. Подробностей я не знаю, зато знаю, что сама церковь их использовать не стесняется. Так что вполне может статься, что через годик окажется, что производство этого твоего динамита запрещено, но его можно купить в церковных лавках. Это в том случае, если твоя взрывчатка вызовет у них интерес.
— Думаю, вызовет. — Хмыкнул я. — Очень удобная штука, и по идее недорогая в производстве.
— Вот-вот. А отец сможет организовать достаточную секретность.
— А что помешает чистым просто прийти на завод и потребовать поделиться технологией? Ну, в смысле устроить проверку, достаточно ли она чиста?
— Ну, например, можно будет организовать производство где-нибудь у нас, — пожал плечами Доменико. — Если удастся оторваться от республики. А если не получится, можно просто организовать отдельный цех где-нибудь за границей, на спорных территориях. В той же африке, скажем. Так даже лучше будет.
На том мы в конце концов и сошлись. Моя доля за использование изобретения — пять процентов прибыли. Доменико предложил, а я даже торговаться не стал — и без того, по-моему, очень приличная доля, особенно если учесть, с какими сложностями будет связано производство, и то, что сам рецепт Доменико уже известен. Мог бы просто передать его отцу, не ставя меня в известность, и я даже возмущаться бы не стал. Впрочем, до получения этих несметных богатств еще дожить нужно.
На этом обсуждение закончилось, и я смог вернуться, наконец, к доведению динамита до ума. В качестве инициатора взрыва остановился на гремучей ртути из капсюлей — дешево и сердито. Из того материала, что украли с завода, удалось наделать достаточно внушительное количество цилиндрических шашечек, обернутых вощеной бумагой — наше тайное оружие в
