голове раздалось дребезжание зимнего утра, и черноволосый аптапаро раскрыл свои глаза.
[Тава: …]
Он лежал на своей кровати, весь обвязанный бинтами. На тумбе рядом пованивали какие-то мази, стояла охапка маленьких зелёно-оранжевых лепестков да небольшой графинчик с водой, впрочем уже опустевший.
[Тава: …]
Никого кроме Тавагото в помещении не было: непонятно, правда, куда именно подевалась Мун или та же Циллиана, раз его кто-то лечил. Можно было, конечно предположить, что за ним следил специальный врач, но что-то и его не было видно. Хоть он и был аптапаро с более сильной физической формой, чем у людей, в нынешней ситуации ему бы не помешал контроль от специалистов.
[Тава: …]
Пока что голова зверолюда работала очень слабо: на лице остались здоровенные почерневшие гематомы, челюсть щемило, и закрывать её было больно, так к тому же грудь ужасно ныла, пара пальцев на ноге были стянуты к шероховатой деревянной палке, а на голове образовалась небольшая плешь, которую использовали при перебинтовки головы.
[Тава: …]
Вялой ладонью Тавагото тронул свою макушку: там остался нехилый такой шрам – видимо, ему было суждено остаться с этой хоть и маленькой, но всё-таки плешью на всю жизнь. Он, конечно, не метил в красавцы, но даже такое мелкое уродство не могло не огорчать.
[Тава: …]
Тяжело вздохнув, аптапаро медленно и аккуратно перекантовался из лежачего положения в сидячее, слегка простонав в процессе.
Дрожащими пальцами ног он кое-как нащупал пол и сделал небольшой упор на ступни.
[Тава: …]
Колени пронзила дикая боль, но Тавагото, прикусив распухшую губу, всё-таки встал на ноги, махая руками для поддержания равновесия.
[Тава: …]
Он был в одной лишь рубахе и мокрых портках: была ли это моча или пот, он сказать не мог – ему тяжело было размышлять.
[Тава: Который день?…]
Аптапаро еле-еле развернулся к стене и прищурился, вглядываясь в небольшой календарик, купленный им, чтобы обучить Мун датам.
[Тава: Я проспал целые сутки…]
В голове снова отдало резким жаром. Морщинистый лоб слегка покраснел и покрылся ребристыми испаринами.
[Тава: Такое ощущение… Будто я что-то пропустил… Что-то очень важное…]
Тавагото обернулся в сторону слегка приоткрытой деревянной двери и нелепо двинулся к выходу, медленно переминая слегка онемевшими ногами.
[Тава: …]
***
[Тава: …]
В гостинице никого не было: вообще никого. Казалось, будто весь мир испарился, исчез, оставив черноволосого избитого аптапаро в полном одиночестве.
[Тава: …]
Он проверил комнату Верфиниция, первый этаж, кухню, даже небольшой подпол для мяса – в гостинице не было ни души, хоть, судя по свету, сочившемуся из окна, на дворе было утро.
[Тава: …]
Холода Тавагото не чувствовал, так что, не церемонясь с одеждой, всё в такой же рубахе он поплёлся на выход.
[Тава: …]
Да, снаружи было свежо и ярко – очевидно это было утро, чуть позже рассвета. Кое-где, за тем переулком, где пряталась гостиница, копошились какие-то люди, перекатывались на санях угрюмые мужики и плелись в три погибели разодетые в самые изношенные и жирные тулупы старушки.
[Тава: …]
Аптапаро не понимал, что он делал, но его ноги неожиданно понеслись куда-то… Ему почему-то хотелось двигаться, и это наглухо противоречило той боли, что эхом перекликалась в его мышцах и костях.
[Тава: …]
По сторонам тянулись длинные чёрные улочки серых и неприметных домов, прохожие мерзко взирали на почти голого зверолюда…
[Тава: …]
[???: Эй, рогатый, лови!]
[???: Да, бедный рогатик, это те…БЕ!]
Пара увесистых снежков разбилась об спину Тавагото. Его рубаха обагрилась влагой, а портки запятнались крохами снега.
[Тава: …]
Зверолюд даже не мог оборачиваться: он ясно понимал хотя бы то, что к нему прямо сейчас приставали именно дети.
[Тава: …]
[???: Эй, дядя, почему вы в одних портках?]
[???: Дубень, он бедный – он не может позволить себе тёплую одежду.]
[Тава: …]
[???: Может тогда отдадим ему свою?]
[???: Конечно нет! Мама говорила, что к таким дядям лучше не подходить, пошли отсюда!]
[???: Ну… Раз мама сказала…]
Двое детишек помотали своими покрасневшими от холода и веселья лицами и поскакали по хрустящим сугробам.
[Тава: …]
Зверолюд слегка приподнял своё ломящееся от боли лицо и двинулся дальше, понурив обветшалую бошку.
[Тава: …]
«Куда я иду?... Нахера я вообще вышел из гостиницы?»
Совершенно неожиданно вырвавшись из пелены неосознанности, юноша оглянулся по сторонам и осознал бессмысленность своих действий.
[Тава: …]
«Мне надо лечиться… Отлежаться… Не выходить… Зачем… Я пошёл?...»
Слегка топнув на месте, и перевалив свои плечи по маленькому шажочку на сто восемьдесят градусов, зверолюд прокрутился вокруг своей оси с ужасным хрипом и, свесив свои тощие руки, двинулся дальше.
***
Аптапаро не понимал, что он делал, но его ноги неожиданно понеслись куда-то… Ему почему-то хотелось двигаться, и это наглухо противоречило той боли, что эхом перекликалась в его мышцах и костях.
[Тава: …]
По сторонам тянулись длинные чёрные улочки серых и неприметных домов, прохожие мерзко взирали на почти голого зверолюда…
[Тава: …]
[???: Эй, рогатый, лови!]
[???: Да, хватай снежок!]
Пара увесистых снежков разбилась об спину Тавагото. Его рубаха обагрилась влагой, а портки запятнались крохами снега.
[Тава: …]
[???: Ой, это опять тот дядя…]
[???: Он же туда ушёл, почему он снова здесь?]
[???: Я не знаю… Ой, мне кажется, что он за нами вернулся!]
[???: ААА!!! Тогда бежим!!!]
Двое детишек помотали своими покрасневшими от холода и ужаса лицами и поскакали по хрустящим сугробам.
[Тава: …]
«Я… Снова здесь…»
[Тава: …]
Зверолюд слегка приподнял своё ломящееся от боли лицо и двинулся дальше, понурив обветшалую бошку.
[Тава: …]
«Что… Почему всё точно также?.. Я же развернулся и пошёл в другую сторону…»
Веки зверолюда непреклонно тянулись низ, нависая над зелёными горизонтальными зрачками, а посиневшие губы тряслись от бурлящей в них крови.
[Тава: …]
«Вернуться в гостиницу… Лежать на кровати… И больше не выходить… Подождать, пока вернутся остальные... Они... Они должны вернуться... Надо возвращаться...»
Слегка топнув на месте, и перевалив свои плечи по маленькому шажочку на сто восемьдесят градусов, зверолюд прокрутился вокруг своей оси с ужасным хрипом и, свесив свои тощие руки, двинулся дальше.
***
Да, снаружи было ужасно темно, в кромешном мраке петляли бордовыми искорками какие-то невзрачные стрекочущие мотыльки. Кое-где, за тем переулком, где пряталась гостиница, копошились какие-то странные изуродованные создания, переваливающие своими смердяще мерзкими крыльями по искрящемуся безумием песку.
[Тава: …]
Аптапаро не понимал, что он делал, но его ноги неожиданно понеслись куда-то… Ему
